– А золото где?

– Какое золото?

– Обыкновенное… Золотое!

– Нет у меня никакого золота?

– Не ври, дед!

– Богом клянусь!

– Не нужно бога сюда приплетать, – заметил парень. – Выдай золотишко по-хорошему, а не то больно будет. Все равно найдем.

– Ищите.

– Хорошо, – спокойно сказал парень. – Тогда пеняйте на себя. Иди, поищи утюг, – приказал он напарнику, а сам уселся на стул перед своими жертвами, достал нож и стал чистить ногти.

– Что вы себе позволяете?! – заверещала Мария Степановна, немного пришедшая в себя после сокрушительного удара в челюсть.

– Чего надо, то и позволяем, – невозмутимо сообщил парень. – И не верещи, старая кляча, а то прирежу.

– Как ты смеешь так со мной разговаривать?! – заорала Мария Степановна.

– А вот смею, – спокойно ответствовал парень и неожиданно ударил ее ножом в живот. Удар был не сильный, нож вошел в тело сантиметра на два, но Мария Степановна коротко всхлипнула и повалилась на бок.

– Ага, – удовлетворенно произнес парень, – одна готова. И с тобой, дед, то же будет, если не скажешь, где золото лежит.

– Вот чего нашел! – Второй грабитель потряс перед носом парня электрическими щипцами для завивки, с помощью которых Мария Степановна приводила в порядок свою жиденькую шевелюру.

– Нормально, – отозвался тот. – Сейчас, дед, мы эту штуковину включим, а потом воткнем тебе в ж… Тогда живо заговоришь! Давай, братан, ставь его «раком».

Напарник мигом сорвал с Мартына Мартыновича брюки и тряхнул ими в воздухе. Из карманов посыпалась всякая дрянь: квартирные ключи, мелочь, использованные трамвайные билеты… Вывалилось оттуда и недавнее приобретение Добрынина, странная дырявая монета со звездой и крестом. Напарник подобрал монету и сунул себе в карман. Потом он перевернул Мартына Мартыновича, бесцеремонно сбросил с дивана бесчувственную Марию Степановну и положил его на диван лицом вниз.

Главарь стащил со страдальца трусы и провел щипцами по дряблым телесам.

– Скажу… Все скажу… – прохрипел страдалец.

– Давай, колись!

– За часами… в стене…

Часы были тут же сброшены на пол. Под ними открылась небольшая ниша, в которой стояла деревянная шкатулка. Парень нетерпеливо схватил ее, открыл… Тускло блеснула россыпь монет.

– То, что надо, – прокомментировал он. – Валим отсюда.

Он завернул шкатулку в ту самую бархатную ткань, на которой Мартын Мартынович рассматривал свои приобретения.

– Ну будь здоров, дед, – сказал он в заключение Добрынину. – Копи эту дрянь. Мы, возможно, еще к тебе наведаемся.

И оба негодяя покинули разгромленную квартиру.

Некоторое время Мартын Мартынович неподвижно лежал на диване со спущенными трусами и связанными руками и ногами, потом, услышав, как хлопнула входная дверь, закряхтел, зашевелился и сполз на пол. Тут он увидел перед собой выкаченный глаз жены и позвал:

– Маруся?..

Мария Степановна не откликалась.

– Да очнись ты! – в сердцах воскликнул Мартын Мартынович. – Ушли они…

Но супруга оставалась безмолвной.

– И черт с тобой, – гневно произнес Добрынин. – Сам как-нибудь освобожусь.

Он стал энергично работать руками, стараясь ослабить стягивающие их веревки. И минут через пятнадцать это удалось. Руки были свободны. Мартын Мартынович развязал путы на ногах, потом потряс жену за плечо.

– Вставай!

Голова Марии Степановны безвольно дернулась, как у тряпичной куклы, и стукнулась о пол.

– Чего это с тобой? – испуганно пробормотал Добрынин. – Маруся, ты как?

Супруга не отвечала, и тогда Мартын Мартынович, еще не веря в случившееся, взял ее за запястье и постарался нащупать пульс. Пульса не было!

Неужели?! Неужели долгожданный момент наступил?! Он не мог поверить своему счастью. Что же с ней? Зарезали? Добрынин наклонился над бездыханным телом. Рана на животе была совсем маленькой. Кровь уже не бежала, а, пропитав ткань халата, запеклась на нем.

Добрынин доковылял до телефона и набрал «02».

– Ограбили, жену убили!.. – заорал он в трубку. – Нападение на квартиру, – заявил он в ответ на просьбу разъяснить, что с ним случилось. Потом назвал адрес.

До приезда милиции Мартын Мартынович сидел на диване и бессмысленно взирал на лежащий на полу труп жены. Душа его пела. «Ну слава богу…» – мысленно повторял он. Как отразится смерть Марии Степановны на его собственной жизни, он пока что не представлял, однако сладостные предчувствия обуревали его душу. Свободен! Наконец-то свободен!

Приехала милиция, а следом «Скорая помощь». Врач констатировал смерть жены Добрынина. Установить ее причины врач затруднялся.

– Скорее всего, сердечный приступ, – неуверенно произнес он. – Но что не в результате ранения, это точно. Вскрытие покажет.

Мартын Мартынович, запинаясь и путаясь, стал давать показания. О похищенном золоте он решил не сообщать, заявив, что украдена лишь часть коллекции.

Совершили налет на квартиру Добрынина два уголовника. Один – матерый вор по кличке Капитан, недавно отбывший очередной срок, а другой – совсем сопливый, еще ни разу не сидевший паренек, известный в определенных кругах как Баня. Ни тот, ни другой доселе знакомы между собой не были, мало того, друг о друге даже не слышали. Капитан освободился всего две недели назад и был на мели. Денег у него, можно сказать, не имелось, наметок на какое-нибудь дело тоже. Освободившись, он решил заехать к своему давнему дружку Федулу, вместе с которым отбывал срок «на Воркуте». Федул, по блатной традиции, должен помочь. Однако, как читатель помнит, старого вора уже не было в живых. Узнав об этом, Капитан не особенно огорчился: чего в жизни не бывает! Однако его собственное положение оставляло желать лучшего. Пока что он решил обосноваться в Соцгороде, который показался ему местом тихим и сытным. На второй или третий день своего пребывания в нем он обчистил подвыпившего работягу. Кусочничать Капитан считал западло, но что оставалось делать! Сначала он решил оглядеться. По первым впечатлениям, блатная жизнь в Соцгороде пребывала в упадке. Добрые люди растолковали ему, что со смертью Федула и осуждением на длительные сроки нескольких рецидивистов воровать стало некому, а та мелочь, что продолжает гулять на свободе, на серьезные дела не годна.

В Соцгороде имелось одно место, где воровская шатия узнавала друг друга даже без слов. Таким местом был так называемый северный пляж, расположенный на правом берегу заводского пруда, возле водной станции. А «визитной карточкой» воров, отличавшей их от безликой массы добропорядочных «мужиков», являлись, конечно же, татуировки.

Лето только началось, и вода в пруду была еще холодной. По этой причине отваживались купаться только отчаянные мальчишки да редкие взрослые. Однако солнце жарило по-июльски, и загорающих на пляже хватало. Люди играли в волейбол, в шахматы или в карты (этих было значительно больше), пили пиво и водку. Капитан разделся и предстал перед публикой во всей своей красе. Он был татуирован, что называется, с ног до головы. На груди слева и справа имелись портреты Ленина и Сталина, а чуть ниже был выколот орел, несущий в когтях голую женщину. Крылья орла как бы осеняли вождей мирового пролетариата. На животе был изображен парусный корабль, при полном вооружении несущийся по пенному морю. На коленях имелись две звезды, напоминавшие розу ветров. Но самой грандиозной татуировкой являлась копия картины Васнецова «Три богатыря», занимавшая целиком довольно широкую спину Капитана. Кроме этого шедевра имелись и картинки поменьше, в основном на руках. Тут были представлены кинжалы, голые женщины, изображения карт и рюмок. Поясняла рисунки многозначительная надпись: «Вот что нас губит!». На кисти правой руки был изображен собор о пяти куполах, на левой – голова ощерившего пасть тигра. Мелкие татуировки в виде перстней украшали фаланги пальцев. Словом, перед отдыхающими предстал если не генерал, то, по крайней мере, старший офицер преступного мира. В довершение на нем имелись черные обтягивающие плавки, подчеркивающие мужские стати Капитана.