– Скажите, в вашем доме имеется подвал? – прервал полемику Севастьянов.

– А как же! Имеется, само собой. Только в нем, кроме старого хлама и мышей, ничего нет.

– Может, вода просочилась?

Но обе гражданки замахали на него руками.

– Никакой там воды нет, – веско заявила Клава. – Ни воды, ни трещин… Все в целости стоит.

– А в квартиру этой Дуси… Как, кстати, ее фамилия?

– Копытина, – в один голос ответствовали соседки.

– В квартиру гражданки Копытиной как можно попасть? На предмет ее осмотра… – обратился к словоохотливой гражданке Севастьянов.

– В квартиру-то Дуськину?.. Да как же без хозяйки?

– Да где же ее искать?

– У дочки она нынче живет. Сюда, говорит, нога моя не ступит, пока поп не явится и не освятит помещение. У дочки, конечно, жить можно. В двухкомнатной-то квартирке.

– И где же эта дочь проживает?

– На Правом. Хотите узнать адрес? Да ради бога.

И словоохотливая Степанида тут же выдала координаты нынешнего места обитания хозяйки квартиры, в которой творились странные вещи, словно бывала там каждый день. Оно оказалось совсем рядом с домом, в котором проживал Севастьянов. Как уже отмечалось, Сергей Александрович отличался чрезвычайной цепкостью в своей исследовательской деятельности. И он решил немедленно продолжить изыскания. «Заодно и пообедаю дома», – мысленно решил он, взглянув на часы. До начала практикума оставалось порядочно времени.

Прощаясь с соседками Дуси Копытиной, профессор сообщил им, что еще появится здесь, возможно даже сегодня, и пошел к остановке трамвая. В вагоне он удобно расположился в одинарном креслице и принялся равнодушно таращиться в окно на знакомые до мелочей виды. Ничего интересного не наблюдалось. Трамвай спустился с горы и покатил вдоль усеянного лачугами склона Карадырского хребта. По другую сторону полотна тянулась однообразная бетонная стена, отгораживавшая завод от остального города.

Сейчас, в спокойной обстановке полупустого вагона, он анализировал рассуждения соседок Копытиной и выделил главное. Нигде, кроме ее квартиры, странных событий не происходило. Значит, ни о каких физических явлениях, типа просадки фундамента дома или деформации его стен, речи идти не могло. Но и о влиянии на происходившее неких потусторонних сил тоже рассуждать не приходилось. Если эти неприкаянные мертвецы (тут Севастьянов невольно рассмеялся вслух, обратив на себя внимание пассажиров трамвая) решили о себе напомнить, то почему именно этой самой Дусе? Значит? Значит, все это подстроила сама Копытина. Но зачем?! Вот на этот вопрос и предстояло ответить. В голове Сергея Александровича уже стали оформляться наметки еще не сформировавшегося фельетона. Севастьянов чувствовал: фельетон должен получиться отменным.

Он довольно быстро нашел нужный дом, а потом и квартиру. На его звонки долго никто не открывал, наконец за дверью послышалось старческое шарканье.

– Кто там? – услышал Сергей Александрович.

– Профессор Севастьянов, – назвался он.

– Какой еще профессор?! Никого нет дома. Уходите…

– Я по делу.

– По какому еще делу?! Ничего не знаю. Нету никого.

– Откройте, я все объясню.

– Не надо мне твоих объяснений. Убирайся, откуда пришел.

Севастьянов топтался на месте, не зная, что предпринять дальше. Он понимал: открывать ему не собираются, однако и уходить, не пообщавшись с Дусей, он не желал.

– Ваша фамилия Копытина? – пытаясь нащупать нужный тон, продолжал взывать он.

За дверью молчали, однако он чувствовал: Дуся стоит и слушает.

– Ну откройте же!

И вновь тишина.

– Дяденька, вам чего здесь надо? – услышал он за спиной девчоночий голосок.

Сергей Александрович поспешно обернулся. Перед ним стояло круглолицее, курносое существо лет двенадцати и с любопытством взирало на него.

– Я хотел поговорить с твоей бабушкой, – сообщил Севастьянов.

– О чем?

– О том, что произошло у нее в квартире.

– А вы кто? Из газеты?

– Нет, я профессор… Из педагогического института… Интересуюсь подобными вопросами.

– О! Профессор! Ну тогда конечно.

– Ты, Наташенька, документики у него проверь, – послышалось из-за двери. – А то мало ли кто по подъездам шастает. Может, он ворюга какой…

– Конечно-конечно… – Севастьянов достал из внутреннего кармана пиджака красненькую книжечку и протянул девочке.

– Точно профессор, баба, – сообщила Наташа.

За дверью вновь молчали.

Девочка достала ключ, щелкнул английский замок…

– Проходите, – предложила Наташа.

На пороге стояла невысокая старуха в застиранном халате. Седая голова ее была всклокочена, поросячьи глазки грозно поблескивали, на лице написана угроза.

– Чего надо? – сердито спросила она.

«С такой нужно держаться вежливо и как можно солиднее», – соображал Севастьянов. Поэтому он, хотя и был со старухой одного роста, взглянул на нее свысока и веско произнес:

– Уважаемая Евдокия… Извините, не знаю, как вас по отчеству…

– Васильевна, – буркнула Дуся.

– Уважаемая Евдокия Васильевна. Я уполномочен городским обществом «Знание» разобраться в событиях, произошедших в вашей квартире.

Дуся искоса посмотрела на неожиданного посетителя. Видимо, портфель, шляпа, а главное, выдающийся вперед солидный животик произвели на нее некоторое впечатление.

– Ладно, – наконец сказала она. – Можно и поговорить. А вы и вправду профессор?

Севастьянов сунул ей под нос удостоверение.

– Верю, верю… Идемте в залу, там и потолкуем.

Они вошли в стандартно обставленную комнату с диваном-кроватью, двумя хлипкими креслицами и высоким торшером на тонкой ножке. Одну из стен украшал ковер зубодробительных оттенков. Имелся тут и телевизор марки «Рубин». Дуся указала на одно из кресел, сама же опустилась на диван-кровать, Наташа устроилась рядом.

– Так вы, значит, хочете узнать про то, как у меня в доме обстановка колобродила?

– Именно так.

– Ну так задавайте ваши вопросы.

Севастьянов достал из портфеля объемистый блокнот, снял колпачок с авторучки и приготовился записывать.

– Итак, с чего все началось?

Старуха принялась рассказывать о происшествии. Излагать свои мысли связно она толком не умела, а возможно, просто растерялась. Поэтому перескакивала с одного на другое, то забегала вперед, то возвращалась назад. В общем, Сергей Александрович ничего для себя нового не узнал. Более того, он понял: Дуся вряд ли могла самостоятельно инсценировать произошедшие в ее доме события.