Вот ведь как – телом пока не мужчина, в душе старик, давно потерявший интерес к женщинам, а мысли о них приходят в голову не в первый раз.

– Давай помогу, – предлагаю.

Она кивает и идёт к реке вымыть руки.

Скатав комок глины, положил его на ладонь левой руки, а в правую взял горшок. Слышу голос сестры:

– Лило, Лило…

И эта туда же!

Она подставила обе руки, соединив локти. Теперь понимаю, отчего столько укоризны в её голосе. Ставлю ей на предплечья посуду. Медленно идём к стойбищу.

Там до меня нет никому дела. Все чем-то заняты. Вернулся в землянку. Чудом не наступил на Муську. Пожалуй, впервые она не увязалась за мной. Положив на пол глину, немного посидел у очага, отогревая руки, и снова пошёл к реке, чтобы помочь сестре донести оставшиеся на берегу изделия. Наверное, она успела это сделать раньше без моей помощи – горшков у реки я не увидел.

Не обращая внимания на первые крупные капли, я смотрел на приближающуюся к берегу лодку.

Тина правила уверенно, энергично подгребая против течения, вела долблёнку к берегу под углом. Я зашёл в воду и, ухватив лодку за нос, стал тянуть её из воды. Вдвоём с рыбачкой мы почти полностью вытащили её на песок.

Огромную щуку, лежащую на дне, я заметил не сразу. По большей мере, когда тащил лодку, следил, чтобы не отдавить себе ноги. Увидел рыбину, когда Тина стала её вытаскивать.

Ветер заметно усилился, и припустил ливень. Вода в реке забулькала и запузырилась. Косые струи дождя под порывами ветра превращались у поверхности в водяную пыль.

Тина, положив гарпун в лодку, жестами показала, чтобы я помог ей нести речного монстра, и я ухватил его хвост. Пока добрели до леса, вымокли, будто только что вышли из воды. Постепенно косые струи дождя выпрямились и ровно забарабанили по земле. Затем капли стали всё реже и реже. Когда мы подошли к стойбищу, дождь прекратился, запахло прелыми листьями и травой.

Народу в стойбище прибавилось. Наверное, с началом ливня они бросили свои дела и вернулись. Не увидел я только мужчин.

«Неужели сегодня ушли без утреннего камлания? Придут вымокшие и злые. Теперь точно без шаманских штучек к важным делам не приступят. А жаль…»

Ко мне подбежал Тошо и с гордостью доложил, что смотрел за рекой. И если чужаки решились плыть, то плохая погода обязательно заставит их вернуться. Я похвалил его и постарался переключить внимание на улов Тины. Это удалось сделать без труда. Рыбачка уже начала рассказ-пантомиму о том, как она плыла, как стала у камышей в начале затоки и как ждала. Когда речь пошла о плывущей щуке, Тина упала на землю и притворилась речным хищником. Соплеменники в восторге! Смотрят и слушают, затаив дыхание, и взрослые, и дети. А добытчица, вернувшись в свою ипостась, уже била рыбу гарпуном!

Не знаю, как долго длился бы ещё её бенефис, но очень кстати, развеяв мои тревоги, явились охотники. Они тащили на палке привязанную за ноги тушу оленя. Знатный трофей и первый! Несли вчетвером, Толо шёл позади.

Я прикинул, что рогач весит не меньше двухсот килограммов, а может, и больше. Вот это настоящая добыча, не косуля, от которой откинь потроха, голову и копыта, и племя досыта не накормишь. Чувствую, вопреки погоде, сегодня будет пир.

Только присел к распалённому костру, как появилась Муська. Порезвившись с братьями у стойбища, вместе с ними убежала в овраг. Наверное, волки решили наведаться в своё бывшее логово. Бегали они не долго. Как только охотники сняли шкуру и приступили к разделке туши, волчата уже кружили рядом, рассчитывая на подачки.

До вечера ещё далеко, вспомнил, что есть у меня незаконченное дело. Пошёл в землянку лепить крышки, чтобы наконец закупорить барсучий жир.

Вылепив крышечки, я не стал их сушить. Накрыл сверху горшочки и немного придавил, чтобы твёрдое горлышко вошло в мягкую глину. Выкопал небольшую ямку у стены и поставил закрытые ёмкости с барсучьим жиром туда.

Ещё перед путешествием к чужакам я сделал все части лука. Не спешил склеивать, подравнивал и полировал. Побаивался, что где-нибудь может пойти трещинка, если дерево плохо просохло. Теперь же, растопив клей, приклеил к рукояти плечи и, обмотав верёвкой, промазал клеем и сверху. Вставив в плетёную стену палочки, положил на них лук и отправился к соплеменникам на праздник живота.

Увидел всё племя вместе. Они сидели у большого костра и жарили кусочки оленьей печени и сердца, кое-кто предпочёл утолить голод рыбой. Неподалёку стоял короб, наполненный свежим мясом, и корзина с кусочками рыбы. За спиной соплеменников горели ещё пять или шесть костров. Такой способ создать микроклимат раньше, по крайней мере при мне, не использовался.

Я сел с Таша и с удовольствием присоединился к готовке. Для себя выбрал первым блюдом печень.

Разговор завёл Той:

– Сегодня не приплыли… – По интонации не пой мёшь, то ли констатирует, то ли сокрушается по этому поводу.

Сразу тему вожака развил Лим:

– Хорошо, что не приплыли, нас мало…

Кто-то закивал, кто-то повторил:

– Хорошо…

– Завтра могут приплыть, – не унимался Той.

– Дожди пошли, не приплывут, – возразил Толо.

– А если приплывут и побьют?

Вот уж не ожидал я услышать такой вопрос от вождя. Чувствую, пора вмешаться. Народ как-то загрустил, плечи женщин поникли, а дети стали жаться поближе к матерям.

Встаю и громко, протягивая слова, будто в трансе, вещаю:

– Духи услышали тебя, храбрый Той! – Тут можно было бы и закончить. «К нам едет ревизор» – финал той сцены, если сравнивать с атмосферой, воцарившейся у костра, жалок. Переборщил ли я с драматическими нотками? Возможно. Торжественно продолжаю: – Они сказали мне, как вы, мужчины племени Рыб, сможете победить много плохих людей!

– Показывай! – заревел Той.

Закрыв лицо руками, я упал на колени, содрогаясь в беззвучном приступе смеха. Хорошо, соплеменники сочли такое поведение нормальным. Наверное, Ахой и не такое вытворял, пытаясь им заморочить голову.

Успокоившись, как ни в чём не бывало, встаю и требую:

– Принесите пустую корзину и копьё с камнем на конце. – Специально уточнил, что наконечник дол жен быть кремнёвый.

Тина быстрой тенью метнулась к чуму Белок и принесла. Прошу освободить место на бревне. Толо, Тиса и Тиба встают и отходят за него. Я переворачиваю корзину на бок, оставляю на земле. Беру олений окорок и пристраиваю его на бревне. Вручаю Тою копьё.

– Ударь сюда! – показываю на мясо.

Той бьёт и пробивает окорок, оставляя глубокую вмятину в бревне под ним. Положив оленину назад в короб, снова командую:

– А теперь ударь в корзину!

Он бьёт и тут же под смех соплеменников пытается стряхнуть её с наконечника. Удар раздвинул прутья, но наконечник вошёл не глубоко. Помогаю снять корзину с копья и всем демонстрирую результат.