— Вы знаете, что умею, миледи.

— Можешь ты оказать мне одну услугу?

Кэролайн говорила очень серьезно.

Мария широко открыла глаза, а ее вечно болтающие и улыбающиеся губки стали неподвижными и серьезными. Минуту она молчала, а потом проговорила негромким голосом, удивительно непохожим на ее обычный тон:

— Я жизни за вас не пожалею, миледи. Вы это знаете.

— Спасибо, Мария. Я знала, что могу на тебя положиться, — сказала Кэролайн. — Так вот: мы отправляемся в очень важную поездку. Наша цель помочь одному человеку, который находится в страшной опасности.

Мария сжала руки.

— О, миледи, значит… это поездка из-за любви!

Казалось, ее слова изумили Кэролайн, но лишь на мгновение. Она застыла совершенно неподвижно, а на лице и в глубине ее глаз вспыхнул свет, которого Мария никогда прежде не видела.

— Наверное, ты права, Мария, — тихо произнесла Кэролайн. — Эта поездка из-за любви.

Кэролайн наклонилась вперед и выглянула из окна кареты. Они ехали быстро: экипажи лорда Валкэна изготавливались в расчете на большую скорость, а новое дорожное покрытие, изобретенное Макадамом, делало езду и быстрой, и плавной.

— Скоро мы будем на месте, — сказала она Марии, сидевшей рядом. — На последнем дорожном столбе была надпись: «До Какхерста три мили», а мы проехали уже не меньше полутора.

— Ох, миледи, я так боюсь, — дрожащим голосом проговорила Мария.

— Старайся не трусить, Мария, — ответила Кэролайн. — Я ведь тебе объяснила, что это нетрудно. Как только мы приедем, я с каретой отправлю в замок Брекон два письма: одно — рекомендация миссис Эджмонт, другое — мое собственное, с просьбой поговорить со мной о приеме на работу. Ты можешь остаться в карете, пока мы не доберемся до дороги к замку, а потом сойдешь и отправишься пешком. Подойдешь к задней двери, спросишь домоправительницу и отдашь ей рекомендательное письмо, которое я для тебя написала.

Не забудь, что я подписалась именем матери и что тебе лучше просить место младшей горничной.

— Ой, миледи, а если они заподозрят, что рекомендация подделана?

— Ну, Мария, ты глупишь! — воскликнула Кэролайн. — Почему это может кому-нибудь прийти в голову? Ты обещала помочь мне, Мария, и это единственная возможность. Ты в комнате прислуги узнаешь гораздо больше, чем я — в господской столовой. Если я получу место компаньонки леди Брекон, ты сможешь замолвить за меня словечко перед слугами: скажи, что я часто гостила в Мэндрейке, что леди Кэролайн Фэй меня обожает: я и правда в себе души не чаю.

Мария захихикала, но тут же снова стала серьезной.

— Не знаю, что и думать, миледи, право же, не знаю, я уверена, что вас ждут неприятности, провалиться мне на этом месте!

— Не каркай, Мария, и помни, что это не пустая шалость: мы должны спасти жизнь человека.

— Что ж, я сделаю, что могу, миледи, ведь я же вам обещала, но если вы меня спросите…

Ее прервал возглас Кэролайн:

— Подъезжаем, Мария! Смотри, это деревня Какхерст! Вон церковь, и… да, это, конечно, дом священника. Спрячься в своем уголке, я не хочу, чтобы тебя видели.

— Ох, миледи, миледи… — начала было Мария, но в эту минуту дверь кареты открылась и лакей опустил ступеньки.

Кэролайн вышла. Ступив на землю, она быстро повернулась к кучеру, сидевшему на козлах, и негромко окликнула его:

— Бодл!

— Да, миледи?

Он приложил руку к шляпе и пригнулся, чтобы лучше ее слышать.

— Доставьте два письма, которые я вам дала, прямо в замок Брекон. Не останавливайтесь на отдых ни там, ни здесь, в деревне. Сразу же отправляйтесь в обратный путь в Мэндрейк. Если вам нужно, чтобы лошади Отдохнули, остановитесь в соседней деревне или когда доберетесь до Мейдстоуна.

— Конечно, миледи, но…

Кэролайн не стала дожидаться его возражений. Она знала, что для осуществления ее плана было необходимо, чтобы слуги из Мэндрейка не имели возможности посплетничать в Какхерсте. Быстро повернувшись, она пошла к дому священника.

Дом священника оказался небольшим каменным зданием с серыми башенками, стоявшим в запущенном, неухоженном саду. Когда она шла по узенькой дорожке между клумбами, парадная дверь внезапно открылась и на пороге появилась девушка с изумленным лицом. Она уставилась на Кэролайн, потом бросилась навстречу ей по дорожке.

— Кэролайн! — воскликнула она. — Кэролайн! Но я тебя не ждала. Ты написала, что приезжает какая-то мисс Фрай.

Кэролайн быстро обняла девушку и притянула поближе к себе.

— Слушай, Хэрриет, — поспешно сказала она полушепотом. — Твой отец дома?

— Кажется, да, Кэролайн, но…

— Тогда слушай! Он ни в коем случае не должен знать, кто я. Я и есть мисс Фрай. Понимаешь, Хэрриет?

Я — Кэролайн Фрай и училась вместе с тобой в школе.

— Но, Кэролайн, я никак не пойму. Что…

— Я все тебе потом объясню, — прервала ее Кэролайн. — Пока запомни, что я — Кэролайн Фрай, которую ты ждала. Ты меня слышишь?

— Да, Кэролайн, и я сделаю, что могу, но это так странно. Я… не знаю, что и думать.

— Тогда, пожалуйста, перестань думать, — ответила Кэролайн. — Сделай все, как я сказала, Хэрриет. Поверь мне, это страшно важно, иначе я не стала бы просить тебя лгать. Но только, пожалуйста, не ошибись, это очень много для меня значит.

— Конечно же, я помогу тебе, — пообещала Хэрриет.

Улыбаясь, Кэролайн нагнулась, чтобы поцеловать ее.

Хэрриет была маленького роста, с милым добрым лицом и доверчивыми глазами. Она была бы хорошенькой, если бы волосы ее были получше уложены, а платье из полосатого льняного батиста не было столь старомодным и плохо сшитым.

Кэролайн по школе помнила Хэрриет как добрую и бескорыстную девушку, всегда готовую помочь окружающим и глубоко благодарную за те крохи внимания, которыми ее удостаивали богатые и знатные ученицы.

Кэролайн надеялась, что Хэрриет окажется к тому же стойкой и надежной союзницей, но сейчас, глядя в ее карие глаза, широко открытые от изумления, и заметив, каким ранимым казалось ее худенькое, почти изможденное лицо, Кэролайн немного испугалась.

— Не пройти ли нам в дом, Хэрриет? — спросила она: ее подруга, ошеломленная и удивленная тем, что только что услышала, казалось, забыла об обязанностях хозяйки дома по отношению к гостье.

— Ох, конечно, пожалуйста, входи, Кэролайн, — проговорила Хэрриет. Волна краски залила ее лицо, когда она поняла, как была невежлива.

Они поднялись на каменное крыльцо и вошли в холл. Он был обшит дубовыми панелями, а потолок потемнел от времени и покрылся плесенью от сырости.