Таким образом, на этом уровне симптом депрессии является всего лишь символом (или метафорой в лакановском смысле) [236] теперь уже бессознательного или теневого импульса гнева. Самому индивиду его симптом также представляется иностранным языком, которого он не может понимать, ибо он, среди всего прочего, забыл, как транслировать свой симптом. Симптомы депрессии приводят индивида в совершенное замешательство — он не знает ни почему он впал в депрессию, ни что послужило ее причиной, ни как ее контролировать. Все это для него столь же чуждый язык, как древнегреческий.

И все же время от времени его теневой гнев трансформируется и транслируется в симптом/символ депрессии. Индивид сам осуществляет трансляцию и трансформацию, но не помнит ни то, как он это делает, ни то, что он вообще это делает [418]. Поэтому он живет не как «точная» «эго» — концепция, а как маска, отделенная от своего же теневого гнева и поддерживающая свое существование за счет ошибочной трансляции. (И наоборот, коль скоро рассеивается эта ошибочная трансляция, исключительное отождествление с маской исчезает.)

Следовательно, терапия на этом уровне включает два основополагающих шага. 1) Терапевт помогает индивиду ретранслировать симптом/символ обратно в его исходную форму. Это называется «интерпретацией», а хороший терапевт всегда является хорошим интерпретатором [165]. Он, например, может сказать: «Ваше чувство депрессии маскирует чувства гнева и ярости», переводя тем самым иноязычный симптом обратно в исходную форму. Он «сообщает» индивиду (или помогает ему самому раскрыть) «смысл» его депрессии и таким образом помогает заново перевести ее в терминах, более созвучных той глубинной структуре, в которой берут начало символы и симптомы. 2) Терапевтическая трансляция продолжается в той же манере «проработки», пока не происходит подлинная и более или менее завершенная трансформация сознания с низшего уровня на высший, так что символ становится знаком, и гнев может войти в осознание в своей оригинальной форме, как бы растворяющей в себе симптом.

* * *

До сих пор мы исследовали некоторые из самых ярких характеристик основных этапов на внешней дуге жизненного цикла, а также главные символические структуры, помогающие в осуществлении эволюционных трансформаций с этапа на этап. На каждом из основных уровней мы увидели довольно обобщенное, но прочное согласие между восточными и западными психологиями. Кроме того, мы увидели, что начинает становиться очевидной общая форма развития: каждый этап развития отмечен дифференциацией, трансценденцией, оперированием и интеграцией. Теперь пришло время обратиться к внутренней дуге — к нивритти марга, пути понимания, восхождению к Источнику, психологии вечности. Мы были свидетелями роста от подсознания к самосознанию; теперь мы наблюдаем за ростом от самосознания к сверхсознанию.

На стадии позднего «эго» (возраст от двенадцати лет до двадцати одного года) индивид не только нормально управляется со своими разнообразными масками, но и проявляет тенденцию к дифференциации от них, разотождествлению с ними и к их трансценденции. Таким образом, он склонен интегрировать все свои возможные маски в зрелое «эго», а затем начинает дифференцироваться и от него, полностью разотождествляясь с «эго», чтобы посредством трансформации раскрыть единство еще более высокого порядка, чем эгоическая самость. Это приводит нас прямо к стадии кентавра.

Когда сознание начинает превосходить вербальное «эго» — ум, оно может — для первого раза в большей или меньшей степени — интегрировать его со всеми низшими уровнями. В силу того, что сознание уже не отождествлено ни с одним из этих элементов, все они — тело, Персона, Тень, «эго» — могут быть вовлечены в интеграцию более высокого порядка.

Эту стадию называют по — разному — «интеграцией всех низших уровней» (Салливэн, Грэнт и Грэнт) [358], «интегрированной» (Левинджер) [243], «само — актуализированной» (Маслоу) [262] и «автономной» (Фромм [146], Рисман [318]). Согласно Левинджер, она представляет собой «интеграцию физиологического и психологического» [243], а в исследованиях Броутона это та стадия, на которой «и ум и тело являются переживаниями интегрированной самости» [243]. Интегрированную самость, в которой ум и тело составляют одно гармоничное целое, мы называем «кентавром» [410]. Кентавр — мифологическое существо с телом животного и человеческим умом, существующее в совершенном состоянии единства.

В целом можно сказать, что как только человек входит в соприкосновение с кентаврическим уровнем и укрепляется на нем, элементы личности в целом — тело, «эго», Маска, Тень, низшие чакры — обретают тенденцию подчиняться собственной гармонии. Ибо индивид начинает их трансцендировать, а, значит, перестает принудительно манипулировать ими и эксплуатировать их. Вот почему данной стадии в разных источниках приписывают автономию, интегрированность, аутентичность, само — актуализацию — это идеал гуманистической и экзистенциальной психотерапии, та «высшая» стадия, на какую только может надеяться ортодоксальная западная психология. Вместо обобщения всех исследовательских данных по кентаврической стадии «самоактуализации» или «интеграции» я просто представлю одну убедительную работу.

Джеймс Броутон только что закончил широкое феноменологическое исследование того, что люди на разных уровнях развития понимают под взаимоотношениями ума, тела и самости [53]. Свои результаты он разделил (под влиянием Кольберга, Пиаже и Болдуина) на шесть стадий последовательного развития. На нулевом уровне — самом низком в его схеме — ум и тело не дифференцированы; самость «внутри», а реальность «извне» — это наша область тела — «эго». На первом и втором уровнях ум и тело дифференцированы, а самость склонна пребывать в уме, контролирующем тело; и ум, и тело кажутся реальными и «вещественными». У нас этому соответствуют ранняя и средняя эгоические стадии. На третьем и четвертом уровнях индивид дифференцирует социальную роль, или ложную видимость (нашу Маску), от подлинной эго — концепции, или «внутренней самости», которая соответствует нашему зрелому эгоическому уровню. Однако дальше, на пятом уровне (судя по выводам Левинджер) индивид не только разотождествляется с Маской, но и начинает дифференцироваться от познаваемого «эго», ибо «самость, как наблюдатель, отличается от концепции самого себя [нашего «эго»] как познаваемого… Физиологическое тело признается концептуальной конструкцией, точно такой же, как ум» [243]. И «эго» — ум, и тело более не считаются «вещественными», а рассматриваются просто как сконструированные [функциональные] части. Мне кажется, что на пятом уровне самость начинает смещаться к некому центру, первичному по отношению к телу и уму, как к отдельным сущностям, поскольку и то, и другое признается всего лишь конструкциями. И на шестом уровне, самом высоком в схеме Броутона, такое смещение, видимо, завершается, ибо на этом высшем уровне «и ум, и тело являются переживаниями интегрированной самости» [243]. Это, на мой взгляд, и есть кентавр, интегрированная и тотальная самость, которая выше и первичнее тела, ума, Маски и Тени, но как бы охватывает их все в качестве переживаний («опыта интегрированной самости», как показало исследование Броутона).