Порой Себастьяну казалось, что он предпочел бы тоже сойти с ума. Возможно, тогда он не ощущал бы свои потери так остро.

Вейн повернулся и двинулся дальше вверх по склону холма. Путь вниз был ему заказан – эта земля, когда-то составлявшая часть его поместья, теперь принадлежала графу Стрэтфорду. Исходя из записей, его отец продал лучшую часть земли, порядка восьмидесяти акров, тянущихся вдоль живописного берега реки, за пятьдесят фунтов. Адвокат, который оформлял этот дар – трудно было назвать это сделкой, – встретил Себастьяна с извиняющимся видом, но был убедителен: Майкл Вейн сам настоял на продаже земли и был доволен ценой. Тогда еще никто не знал, что он помешался. Адвокат ничего не мог поделать. Себастьяну еще повезло, что у него хоть что-то осталось.

Когда Вейн взобрался выше, внизу показался Харт-Хаус. В наступающих сумерках белое здание мягко светилось, словно драгоценный жемчуг в оправе из зеленых рощ и лужаек. В отличие от Монтроуз-Хилла в Харт-Хаусе не было недостатка средств. Это факт особенно бросился в глаза Себастьяну во время его неудачного визита накануне. Чувствовалось, что Уэстоны денег не считают. Им не приходилось экономить на всем, чтобы поддержать остатки респектабельности. Абигайль Уэстон не представляла, что делает, кружа вокруг него, как пчела над цветком, не понимающая, что цветок ядовитый. Должно быть, она нафантазировала насчет него что-то безумно романтическое. Ничем иным ее интерес не объяснишь. Что ж, он пытался предостеречь ее. Вот только…

Его взгляд скользнул в сторону леса. Она сказала, что намерена обыскать каждый уголок в поисках грота. Возможно, она действительно имела это в виду. Грот находился неподалеку от благоуханной аллеи, хотя и был надежно укрыт густой растительностью. Себастьян представил себе, как Абигайль пробирается через буйные заросли, загораживающие вход, падает и скатывается по ступенькам, разбив голову или растянув лодыжку. Проклятие, ему придется проверять этот чертов грот каждый день, чтобы убедиться, что она не лежит внизу, с синяками и царапинами на нежной коже и выражением боли в ее потрясающих глазах! А если он собирается это делать…

Из-за деревьев, весело виляя хвостом, выскочил Борис и подбежал к хозяину, ткнувшись носом в его руку. Себастьян почесал его за ушами, гадая, не встретил ли пес в лесу Абигайль Уэстон. Какая ирония, что его собака может встречаться с ней, а он – нет.

– Какой же я идиот, – сказал он Борису. Тот прислонился к его здоровой ноге и даже заскулил от блаженства, когда пальцы Себастьяна зарылись в шерсть на его затылке. Другой рукой Себастьян вытащил из кармана своей куртки несколько помятую брошюру. На обложке красовалось название «Пятьдесят способов согрешить», напечатанное простым шрифтом. Брошюра выглядела так уныло, словно была политическим трактатом. Если бы мисс Уэстон не покраснела так очаровательно, когда миссис Дрисколл принесла ее заказ, Себастьян не удостоил бы книжонку второго взгляда. А когда мисс Уэстон попыталась сумкой прикрыть обложку, он был так заинтригован, что купил брошюру для себя. Скорее всего, это какая-то нравоучительная история, предположил он, или, возможно, руководство для юных особ, как избегать распутных джентльменов.

К его удивлению, это оказался эротический рассказ, где подробно описывалось свидание двух незнакомых людей в полной темноте. К сожалению, эта сцена возникла перед его мысленным взором с поразительной живостью – с Абигайль Уэстон в главной роли, самозабвенно отдававшейся ему. Образ был настолько реальным, что Себастьяну пришлось прибегнуть к известному способу, чтобы удовлетворить яростную потребность тела. Одной мысли о Абигайль, читающей эту же книгу, хватило, чтобы его член снова затвердел. Себастьян измучился, гадая, что она испытывала, читая эту возбуждающую историю. Ужас? Тревогу? Смущение? А может… любопытство? Или даже желание? В конце концов, она ее купила… И она ищет его общества.

Проблема заключалась в том, что, хотя Себастьян знал, что ему следует избегать Абигайль Уэстон, он не был уверен, что сможет долго продержаться.

Абигайль полагала, что никто не может быть более разговорчивой, чем ее сестра, Пенелопа, но убедилась, что ошибается. На пикнике, который устроила ее мать, среди гостей оказалась девушка по имени Люси Уолгрейв, о которой быстро стало ясно, что она редкая болтушка. Казалось, Люси почти так же одержима Себастьяном Вейном, как сама Абигайль, но в несколько ином ключе.

– Вы знакомы со своим соседом, Себастьяном Вейном? – осведомилась мисс Уолгрейв, сверкая глазами. Для юных дам накрыли отдельный стол, чуть в стороне от гостей постарше. – Полагаю, вы слышали, что о нем говорят?

– Люси, – негромко одернула подругу леди Саманта.

Та похлопала ее по руке.

– Знаю, но они живут так близко! И рано или поздно услышат все сплетни. – Леди Саманта с обеспокоенным видом отвернулась, а Люси выжидающе посмотрела на Пенелопу.

– Э… немного, – отозвалась та, бросив беглый взгляд на Абигайль. – Моя сестра беседовала с ним, а также моя мама и брат.

– Только один раз, да и то недолго, – добавила Абигайль.

Люси нетерпеливо подалась вперед:

– Это больше, чем могут сказать многие! Я прожила здесь шесть лет и только дважды столкнулась с ним. Люди называют его Мизантропом из Монтроуз-Хилла. Он почти ни с кем не общается, только бродит по своим владениям с огромной черной собакой. Никто не видел эту собаку до исчезновения его отца, и некоторые думают, что это оборотень.

– Оборотень? – переспросила шокированная Пенелопа. – Но это смешно!

Люси небрежно взмахнула рукой:

– О, я не верю в подобные глупости. Скорее всего, это просто совпадение. И все же в мистере Вейне есть что-то пугающее, вы не находите? Он был бы красивым, если бы не казался таким мрачным. Он никогда не улыбается, по крайней мере, этого никто не видел.

– Я видела, – мягко возразила леди Саманта.

– Ах да. – Люси изобразила неискреннее раскаяние. – Я всегда забываю, что ты знала его раньше, – сказала она, выделив последнее слово.

– Раньше чего? – спросила Пенелопа, задав вопрос, который вертелся на языке Абигайль.

– До войны. – Леди Саманта побледнела, но ее голос звучал ровно. – Когда-то он был очень жизнерадостным и достойным молодым человеком, но его ранили при Ватерлоо… и после этого все сложилось довольно скверно для него.

– Его отец сошел с ума, – сообщила Люси с таким видом, словно поверяла жуткий секрет. – Он бегал голым по улицам Ричмонда, выкрикивая проклятия и утверждая, что за ним гонится дьявол. Он набрасывался на людей, и его пришлось связать, чтобы он не убил кого-нибудь.

Абигайль обменялась с сестрой взглядами. Пенелопа выглядела такой же удивленной, как она себя чувствовала. Значит, это не было преувеличением.

– Это поэтому некоторые люди в городе, кажется, чураются младшего мистера Вейна?

– Отчасти, – сказала Люси. – Когда Себастьян Вейн только вернулся с войны, он тоже выглядел немного безумным. Угрожал людям, а потом его отец исчез… – Она покачала головой, хотя и без тени сочувствия. – В общем, казалось, он пошел по стопам своего отца. Миссис Фэрфакс клянется, что ее охватил озноб, когда он однажды прошел мимо нее!