Абигайль смотрела на нее с явным сомнением.

– Мне кажется, очень трудно вломиться в дом, украсть крупную сумму и сбежать, не будучи пойманным, и все это с искалеченным коленом.

Люси сделала жест, отметая это возражение.

– Мистер Вейн так часто там бывал, что отлично знал, как пробраться внутрь и найти то, что ему нужно. По-моему, он вполне мог это сделать.

– Если он украл столько денег, – поинтересовалась Пенелопа, – то почему по-прежнему бедствует?

– Не знаю, – воскликнула Люси. – Может, он и не бедствует, просто делает вид. Если бы мистер Вейн вдруг разбогател, это добавило бы слухам достоверности, не так ли? А может, он просто слишком расчетлив, чтобы сорить деньгами. В конце концов, он мог зарыть их в собственном саду и откапывать по несколько гиней, когда понадобится.

Пенелопа по-прежнему не выглядела убежденной.

– Граф Стрэтфорд, должно быть, очень любящий отец, если согласился закрыть глаза на такую потерю и позволить вору свободно разгуливать по тем же улицам, что его дочь.

– Все считают, что это дело рук Вейна, – заявила Люси, словно защищаясь. – Никто не предоставляет ему кредит. Не думаю, что он способен еще кого-нибудь убить, но вор никогда не перестанет воровать. И я точно знаю, что с тех пор лорд Атертон не разговаривает с Себастьяном Вейном. Насколько я слышала, они серьезно поругались из-за романа мистера Вейна с леди Самантой. Лорд Стрэтфорд – важная персона в этих краях, и его благосклонность много значит. В его семье запрещено даже упоминать имя Вейна.

Абигайль откашлялась.

– Леди Саманта только что произнесла его имя, и она довольно добра к нему.

Люси одарила ее снисходительным взглядом:

– Разве не очевидно? Она до сих пор влюблена в него. Полагаю, он тоже все еще влюблен в нее, вот почему нигде и не бывает. Представляете, как это жестоко – жить рядом с предметом твоего обожания и знать, что тебе не суждено обладать им. И Саманте, конечно, тоже запрещено видеться и разговаривать с ним. Наверное, поэтому бедняжка так и не вышла замуж, хотя она старше меня, самое меньшее, на год.

Последовало короткое гробовое молчание.

– Как мелодраматично, – сказала наконец Пенелопа.

Люси печально вздохнула, покачав головой:

– Не правда ли? А она прелестная девушка и такая милая в обхождении. Тяжело слышать, что эти скандальные и трагические истории связаны с ее именем.

– Но не настолько тяжело, чтобы пересказывать их, – пробормотала Пенелопа себе под нос, вскочив на ноги. К счастью их гостья, похоже, не слышала ее слов. – Хватит этих мрачных разговоров. Мисс Уолгрейв, вы не хотели бы увидеть благоуханную аллею?

Люси выглядела несколько уязвленной, что больше не удастся блеснуть осведомленностью.

– Не хотелось бы доставлять вам беспокойство…

– Это вовсе не беспокойство, – возразила Пенелопа с любезной улыбкой. – Пойдемте, вам очень понравится. Мой брат утверждает, что никогда не видел более романтичного места.

Мисс Уолгрейв оживилась.

– Правда? Пожалуй, тогда мне стоит пойти с вами, – сказала она, взяв свою шаль.

Абигайль бросила на сестру благодарный взгляд, догадываясь, что Пенелопа уводит гостью, чтобы дать ей возможность спокойно переварить эти шокирующие сведения. Та только улыбнулась в ответ и подхватила мисс Уолгрейв под руку, продолжая бессовестно лгать об интересе Джейми к благоуханной аллее, о которой тот никогда не упоминал. Он получит по заслугам, если Пенелопа нацелит на него каждую девушку в городе. Джейми упорно отказывался посещать приемы, которые устраивала миссис Уэстон, что почему-то сделало его только более привлекательным в глазах местных незамужних леди.

Но, похоже, у мистера Вейна другая причина, чтобы игнорировать приглашения на светские сборища. Убийство, воровство и разбитое сердце, прости господи! Неужели он настолько влюблен в леди Саманту, что после стольких лет не в силах даже видеть ее? Абигайль попыталась рассмотреть этот вопрос аналитически, подавив всякое предубеждение. Возможно, решила она, хотя и маловероятно. Если для мистера Вейна невыносима сама мысль о том, чтобы столкнуться с леди Самантой на улице, с его стороны было бы разумнее продать свой дом и поселиться в другом месте. Непохоже, что у него много друзей в Ричмонде, что удерживало бы его здесь. Семь лет – слишком долгий срок, чтобы жить, отгородившись от общества. Даже с учетом ее страстной, как она полагала, натуры, Абигайль не могла представить, чтобы безответная любовь служила достаточной пищей для ее души в течение целого года, не говоря уже о семи.

Остальные обвинения выглядели гораздо серьезнее. Неужели мистер Вейн мог убить своего отца? Абигайль не хотелось верить этому. Возможно, это был несчастный случаи… Она не знала, что думать об украденных деньгах, но заметила, что рассказывая об этом, мисс Уолгрейв исходила скорее из предположений, чем фактов. С этой историей не все ясно, но нет ничего хуже, чем обвинять человека на основании слухов, особенно если их распространяет такая заядлая сплетница, как мисс Уолгрейв. Абигайль вспомнила, как мистер Вейн с яростью упомянул об этих обвинениях в разговоре с ней. Только человек с холодной, как лед, кровью и железными нервами мог говорить о своих преступлениях в подобном тоне.

Она встала и не спеша направилась к дому. Даже если мисс Уолгрейв преувеличивает, поведение леди Саманты заставляло думать, что в этой истории есть крупица правды. Леди Саманта действительно бледнела при каждом упоминании о мистере Вейне. Она защищала его, когда каждый из присутствующих, казалось, был только рад поводу позлословить о нем. И потом, что мог значить взгляд, который леди Терли бросила на свою сестру, когда Пенелопа впервые упомянула имя мистера Вейна на балу? Это было сочувствие, словно леди Терли опасалась за душевный покой леди Саманты. На мгновение Абигайль пожалела, что не видела леди Саманту и мистера Вейна вместе, чтобы оценить их взаимную привязанность, но затем решила, что, пожалуй, ей этого видеть не хочется.

Она так погрузилась в свои мысли, что чуть не прошла мимо леди Саманты, стоявшей на самом краю террасы, спиной к реке. Вдали, за крышей Харт-Хауса и кронами деревьев, ясно виднелся Монтроуз-Хилл. В мягком солнечном свете его старинный кирпич казался нежно-розовым, а ровные ряды окон, увитые плющом, карабкавшимся по стенам, сверкали, как расплавленное серебро. Отсюда особняк выглядел изящным и уютным, как и полагается английскому дому.

Не успела Абигайль выдать свое присутствие, как леди Саманта оторвалась от созерцания вида и двинулась дальше, к месту пикника. Заметив Абигайль, она остановилась и улыбнулась, слегка смущенная.

– Мисс Уэстон, я даже не сознавала, что Монтроуз-Хилл так близко от Харт-Хауса.

– Не так уж и близко. Мой отец был там с визитом и сказал, что до Монтроуз-Хилла около двух миль.

– Вот как. Я рада, что ваш отец посетил мистера Вейна. – Леди Саманта прикусила губу. – Полагаю, вы заметили, что Люси имеет склонность…