посетил вулкан Этна, а в год окончания учебы и женитьбы отправился изучать потухшие вулканы центральной Франции.

Вулканическое происхождение этих гор было открыто в 1750-х гг. французом Жан-Этьеном Геттаром, который обратил внимание на их типичную конусовидную форму, хотя на протяжении всей задокументированной истории в этом регионе не наблюдалось никакой вулканической активности. В 1760-х гг. соотечественник Геттара Николя Демаре составил карту базальтовых пород вокруг Центрального массива на юге Франции и продемонстрировал, что их расположение напоминает потоки лавы. Именно Скруп объединил эти идеи с собственными наблюдениями и систематизировал данные, чтобы объяснить, как сочетание вулканической активности и эрозии привело к формированию такого ландшафта.

В 1822 г. он стал свидетелем мощного извержения Везувия. Плодом его исследований стала книга «Рассуждения о вулканах», изданная в 1825 г., и в 1826 г. он был избран членом Королевского общества. В книге Скрупа содержалось первое структурированное обсуждение вулканов, а также предлагалась первая модель их устройства и роли вулканов в геологической истории Земли. Но в то время эта книга вызвала негативную реакцию, и одним из немногих, кто отозвался о ней с похвалой, был Чарльз Лайель в своей статье для журнала Quarterly Review за 1827 г. (что интересно, это было его первое опубликованное сочинение). Проблема заключалась в том, что модель Скрупа опровергала распространенное в то время учение нептунизма, которое популяризировал немецкий геолог Абраам Вернер, отчего нептунизм иногда еще называют «модель Вернера». По мнению нептунистов, ранняя Земля была покрыта горячим океаном, насыщенным взвесью веществ, которые постепенно осели на дно и сформировали слои горных пород, после чего вода остыла и уменьшилась в объеме, обнажив континенты в их современном виде. Скруп понимал, что вулканы активно влияют на формирование суши в таких местах, как Этна, где горячее вещество, поднимавшееся из недр Земли, образовывало новые горные породы. Это были те же породы, что и в центральной Франции. Было абсолютно невозможно допустить, что такие базальты образовались в ходе описанного Вернером осадконакопления, как и то, что вулканические кратеры и связанные с ними геологические образования могли возникнуть вследствие «проседания земной коры», как утверждали последователи немца. Скруп предположил, что структуры, которые он изучал во Франции, образовались в результате повторяющихся извержений потоков лавы во время вспышек вулканической активности, тогда как в длительные периоды затишья под воздействием эрозии в массивах пород появлялись ложбины. Он не проводил точных расчетов, но было очевидно, что этот процесс протекал на протяжении долгого времени. После того как в 1827 г. Скруп опубликовал свою книгу «Геология и потухшие вулканы Центральной Франции» (Geology and Extinct Volcanoes of Central France)[10], Лайель организовал собственную экспедицию, чтобы собрать новые доказательства и закрыть этот вопрос раз и навсегда. По ее результатам Лайель и написал свой величайший труд, свой подарок Чарльзу Дарвину.

Прежде чем продолжить нашу историю, давайте посмотрим, как сложилась карьера Скрупа. Хотя он оставался активным членом Геологического общества, особенно деятельно продвигая работы своего друга Лайеля, Скруп все больше склонялся к карьере политика и социального реформатора, сначала в местных органах власти, а с 1833 по 1868 г. — в качестве депутата парламента. Он написал много научных статей по геологии и в 1867 г. был награжден медалью Волластона, но основная часть его брошюр и книг были посвящены политэкономии. После смерти жены в 1867 г. семидесятилетний Скруп женился во второй раз на двадцатишестилетней Маргарет Сэвидж. Он умер 19 января 1876 г., через несколько месяцев после Чарльза Лайеля. В его некрологе в журнале Лондонского королевского общества Proceedings of the Royal Society было написано, что Скруп и Лайель превратили геологию «из области беспочвенных рассуждений в обобщающую конкретные данные науку». И если Скруп был инициатором этой трансформации, то Лайель был ее движущей силой.

К старту своей европейской экспедиции 1828 г. Лайель уже имел устойчивую репутацию писателя и с самого начала намеревался использовать эту возможность не только для сбора научных данных, но и для написания общедоступной книги по геологии, которая, как он надеялся, развенчала бы модель Вернера. Он отбыл из Англии в мае 1828 г., доехал до Парижа, где встретился со своим коллегой, шотландским геологом Родериком Мэрчисоном, и они вдвоем отправились через Овернь вдоль южного побережья Франции в Италию. К началу сентября они добрались до Падуи. Затем Мэрчисон вернулся в Англию, а Лайель отправился на Сицилию, в ближайший регион, где наблюдалась вулканическая и сейсмическая активность. В ходе полевых исследований он собрал данные, которые убедили его — и в конечном итоге и все сообщество геологов — в том, что особенности рельефа современной Земли были действительно сформированы теми же процессами, которые протекают и сегодня, и эти процессы шли на протяжении очень долгого времени. Лайелю уже было известно, что в Центральном массиве палеонтологи обнаружили ископаемые остатки в породах, которые когда-то явно являлись речными отложениями, а теперь залегали выше уровня речных долин, но под слоем базальта. В одной из точек на склоне вулкана Этна между слоями застывшей лавы он обнаружил слой со следами рельефа морского дна, который располагался на высоте более 210 м над уровнем моря. В отличие от большинства своих предшественников, Лайель попытался определить, сколько времени могло потребоваться на образование таких отложений, и писал:

Вот очень убедительное свидетельство продолжительности временных интервалов, которые иногда разделяли истечение отдельных лавовых потоков. Слой [окаменелых] устриц, весьма схожих с видом, обычно употребляемым нами в пищу, толщиной не менее двадцати футов [6 м], покоится на толще базальтовой лавы; поверх слоя с устрицами располагается второй слой лавы вместе с туфом или пеперином.

…Невозможно не прийти к высочайшей оценке древности этой горы, если учесть то, что ее основание составляет около девяноста миль [145 км] в окружности; для чего потребовалось бы девяносто потоков лавы, каждый шириной в милю [1,6 км] у своего конца, чтобы поднять современное подножие вулкана на высоту, равную средней толщине одного лавового потока.

…Судя по всему, ничто в нижней части долины Валле-дель-Бове не указывает на то, что потоки лавы далекого прошлого имели объем больший, чем в нынешние времена; и есть множество доказательств тому, что бесчисленные слои твердых пород и вулканических шлаков накапливались в прошлом, как и ныне, один за другим. Следовательно, на основании изложенного выше мы можем заключить, что для образования массы толщиной восемь или девять тысяч футов [2,1–2,4 км], должно быть, потребовалась огромная череда веков, предшествовавших известным историческим периодам; и тем не менее все это