Я сбежал, не дождавшись окончания. Больше я уже никогда не ходил на операции, и вряд ли нашлась бы приманка столь притягательная, чтобы можно было с ее помощью заставить меня сделать это; то было задолго до благословенных дней хлороформа. В течение очень многих лет эти две операции буквально преследовали меня[11].

Не в силах признаться в своем отношении отцу, после отъезда Эразма в октябре 1826 г. Чарльз вернулся в Эдинбург, чтобы якобы продолжить обучение медицине. Но на самом деле он посещал лекции по естественной истории и геологии, попав под сильное влияние Роберта Гранта, шотландского анатома и специалиста по морской фауне. Наконец, в августе 1827 г. ему пришлось вступить в неизбежный конфликт с отцом и признаться, что он не собирается дальше изучать медицину и становиться врачом. Для непутевого младшего сына из респектабельной семьи, не проявлявшего склонности к военной службе, оставался только один вариант. Было решено, что Чарльз поступит в колледж Христа в Кембридже, будет изучать классические дисциплины и станет приходским священником.

Для интересовавшегося естествознанием молодого человека это было не такой уж плохой перспективой. Многие сельские священники были натуралистами-любителями — их ярким представителем был Гилберт Уайт из Селборна, — и Дарвин вполне мог пойти по их стопам. В Кембридже Дарвин (разумеется, пренебрегая официальными занятиями) увлекся трудами ботаника Джона Генслоу и геолога Адама Седжвика. Ему пришлось отчаянно зубрить запущенные дисциплины в самый последний момент, но в 1831 г. Дарвин успешно окончил колледж. Затем он отправился в геологическую экспедицию по Уэльсу, которую наверняка считал последним глотком свободы перед тем, как начать размеренную жизнь сельского священника. Но именно по возвращении из этой экспедиции он получил письмо от Пикока с известием о предложении Фицроя. Можно представить, с каким энтузиазмом Дарвин ухватился за эту возможность, и несмотря на то, что поначалу ему пришлось уговаривать отца отпустить его в это, по мнению последнего, безрассудное путешествие, в конце концов все было улажено, и 27 декабря 1831 г. Дарвин, которому еще не исполнилось и 23 лет, отплыл от берегов Англии на борту ведомого Фицроем «Бигля». С собой он вез тщательно подобранную библиотеку: на корабле было 245 книг, и среди них — первый том «Основных начал геологии» Лайеля, который ему вручил Фицрой в качестве приветственного подарка. Генслоу советовал Дарвину прочитать эту книгу, но «ни в коем случае не соглашаться с изложенными в ней взглядами»{17}. Однако собственные наблюдения Дарвина вскоре убедили его в том, что взгляды Лайеля были верными.

Доказательства этого он обнаружил уже во время первой стоянки «Бигля» — у острова Сантьягу в архипелаге Зеленого Мыса. Внимание Дарвина привлекла полоса белой породы, которая находилась на высоте 9 метров над уровнем моря и явно состояла из остатков кораллов, раздавленных и спрессованных под тяжестью вышележащих слоев. Но такие породы образуются только под водой. Как Дарвин позже написал в своей «Автобиографии», «некогда поток лавы разлился по дну моря, покрытому мелко искрошенными современными раковинами и кораллами, которые спеклись в твердую белую породу»[12]. Означало ли это, что в прошлом уровень моря был как минимум на 9 метров выше, чем сегодня? Или это остров поднялся? Факты подсказывали находившемуся под влиянием Лайеля Дарвину, что остров действительно поднялся из воды; но, так как признаки катаклизма полностью отсутствовали, это должно было означать, что подъем происходил постепенно на протяжении очень длительного времени.

Пока Фицрой и экипаж «Бигля» месяцами осуществляли трудоемкую топографическую съемку южноамериканского побережья, Дарвин проводил бо́льшую часть времени не на корабле, а на суше, занимаясь ботаническими и геологическими наблюдениями, а также сбором образцов, которые он отправлял Генслоу в Кембридж. Среди первой партии были окаменелые кости ранее неизвестного науке огромного млекопитающего. Эти остатки древнего животного, принадлежавшие, как было установлено впоследствии, гигантскому ленивцу, произвели сенсацию среди коллег Генслоу, и в 1834 г. он продемонстрировал их во время ежегодного собрания Британской ассоциации содействия развитию науки. Таким образом, первую известность в научных кругах Чарльз Дарвин приобрел в качестве геолога и палеонтолога.

Куда бы он ни направился, Дарвин везде находил доказательства подъема геологических слоев. К 1835 г., когда «Бигль» обследовал западное побережье Южной Америки, Дарвин начал задаваться вопросом о том, могли ли даже могучие Анды образоваться таким образом. 20 февраля того же года он сам стал свидетелем подобного подъема. Дарвин находился на берегу во время мощного землетрясения, которое разрушило город Вальдивию и его окрестности, а после обнаружил погибшие колонии свежих мидий, которые лежали примерно на метр выше верхней границы прилива. Именно на столько поднялась суша после этого землетрясения. В результате повторяющихся землетрясений такого рода, происходивших на протяжении достаточно длительного времени, Анды действительно могли подняться до их нынешней высоты. Это также подтвердилось в ходе экспедиций Дарвина в горы. Он обнаружил ископаемые остатки рыб намного выше уровня моря, окаменелые леса выше верхней границы лесной зоны и беспорядочные геологические слои, свидетельствовавшие о воздействии на них некой мощной силы.

Но у этой медали была и обратная сторона. Если Анды поднимаются, то тогда, если Лайель прав, в других местах суша должна опускаться. Еще до того, как «Бигль» пошел на запад через Тихий океан, Дарвин уже знал о существовании коралловых островов, окруженных более или менее кольцеобразными коралловыми рифами, и коралловых атоллов, у которых был только кольцевой риф и не было центрального острова. Кораллы растут только на теплом мелководье в условиях обилия солнечного света. До Дарвина было распространено мнение (с которым соглашался даже Лайель), что рифы возникают вокруг недавно образовавшихся островов, в местах, где вулканы поднимаются из моря. Но Дарвин понял, что все происходит с точностью до наоборот. На самом деле кораллы отмечали края островов, которые постепенно погружаются в море, оставляя на поверхности лишь видимый коралловый барьер. Пересекая Тихий океан, Дарвин лично убедился в том, что обитающие у поверхности молодые кораллы вырастают на останках мертвых кораллов по мере их погружения в воду. Хотя сегодня мы знаем, что это не является результатом опускания всего Тихоокеанского бассейна, предложенная Дарвином версия строения коралловых островов, по сути, остается верной и тоже помогла ему получить признание в качестве геолога.

Генслоу настолько впечатлили эти исследования, что еще до возвращения Дарвина домой он издал некоторые из его писем с описанием научных находок в виде брошюры для ограниченного круга читателей. В