Таким образом, австро-венгерские военно-морские силы, хотя и медленно и не без проблем, превратились в современный сбалансированный флот и вместе с тем в важный фактор сложного расклада сил на Средиземном море. В случае большой европейской войны, он должен был немедленно выйти к Сицилии и объединиться с итальянским флотом. После этого объединенные силы союзников в самое ближайшее время планировали дать решительный бой англичанам и французам, и овладеть господством на Средиземном море. При таком сценарии у командующего австро-венгерским флотом вице-адмирала Антона Гауса имелись все шансы войти в анналы военно-морской истории в качестве нового Нельсона или Тегетгофа. пусть даже нового Вильнева. Однако история распорядилась иначе. В августе 1914 г. Италия твердо объявила о своем нейтралитете. В результате К. и К. Кригсмарине оказался перед лицом превосходящих англо-французских морских сил и был фактически заперт в Адриатическом море. Когда в мае 1915 г. Италия вступила в войну на стороне Антанты, шансов не оставалось никаких.

Но в 1913 г. и в первой половине 1914 г. этого еще никто предвидеть не мог. Расклад сил флотов двух противостоящих друг другу военных блоков на Средиземном море был примерно равным, что делало положение англичан особенно шатким. В начале лета 1914 г. австрийская эскадра посетила Мальту. Серые громады дредноутов Гауса с массивными трехорудийными башнями, недвижимо застывшие на голубой глади Гранд-Харбора наводили сэра Беркли Милна на тревожные размышления. Таков был расклад сил и общая политическая атмосфера на Средиземном море накануне Первой мировой войны.

Мальта, как обычно, оставалась для английских моряков очень притягательным местом, с танцами, пикниками, хождениями по гостям и романтическими свиданиями теплыми средиземноморскими ночами. Однако Каннингхэм всячески избегал светских развлечений. Казалось, что 30-летний офицер готовится добровольно принять монашество. Все свое свободное время он посвящал хождению под парусами и изредка играл в гольф. Он даже ночевал на своем эсминце, хотя холостым офицерам также предоставлялось жилье на берегу.

6 февраля 1914 г. командование 3-й флотилией принял капитан I ранга Ч.П.Куд. С его приходом ритм жизни на кораблях сразу уплотнился и служба стала заметно тяжелее. Куд оказался человеком твердого характера, который требовал и добивался от своих подчиненных высоких стандартов. Первым делом Куд обратил внимание на проблему погрузки угля, к которой моряки никогда особой любви не испытывали. Она рассматривалась как неизбежное и трудоемкое наказание, которое нужно как-то пережить. На 3-й флотилии норма 30–40 т. в час при погрузке с угольщика считалась вполне нормальной.

Чтобы добиться повышения результатов, Куд ввел соревнование между кораблями. Он не сомневался, что скоро начнется война и от быстроты погрузки будет зависеть сколько времени флотилия сможет проводить в море. Показатели, которых следовало достигнуть, и поощрения, которые за это полагались, ежемесячно доводились до сведения всей флотилии специальными приказами. Отсчет времени начинался от первого мешка с углем, заполненного на борту угольщика, и до последнего, загруженного в бункер эсминца. Никаких споров с судейством не допускалось. Боцман с флагманского «Бленхейма» неотрывно наблюдал в дальномер за тем, как идет погрузка.

Прекрасный опытный экипаж Каннингхэма включился в соревнование с большим азартом. «Скорпион» стабильно входил в тройку рекордсменов месяца. Его главным соперником выступал «Харпи», которым командовал Джеральд Диккенс. Благодаря этим соревнованиям, во время войны эсминцы 3-й флотилии демонстрировали просто чудеса. Неоспоримый рекорд в конечном итоге установил все-таки «Скорпион»: 120 т. угля в час, при том, что весь уголь до последней крошки загружался в 90 кг мешки вручную, которые опускались на борт эсминца и опустошались в бункеры. 90 -100 т. угля в час составляли средний показатель по флотилии, но и такой результат требовал организации работы буквально по минутам и самоотверженного труда всей команды.

В конце июля 1914 г. средиземноморская эскадра в составе 8 крейсеров и 14 эсминцев во главе с «Инфлексиблом» стояла в Александрии. Котел большой европейской войны уже закипал. 28 июля, когда австрийская артиллерия начала обстрел территории Сербии, английская эскадра снялась с якоря и отбыла на Мальту. Корабли Беркли Милна вошли в Гранд-Харбор 30 июля, когда в России уже была объявлена частичная мобилизация. Одновременно из Лондона пришла тревожная радиограмма с приказом всем кораблям немедленно принять полный запас угля, боеприпасов и продовольствия. В воскресный полдень 2 августа, через сутки после объявления Германией войны России, все матросы были отозваны из увольнения и возвращены на корабли. Эскадра начала разводить пары со всей возможной поспешностью.

В эти тревожные первые августовские дни главной «головной болью» Беркли Милна был германский Средиземноморский дивизион. Утром 4 августа, за несколько часов до объявления Англией войны Германии, произошла встреча «Гебена» с «Индефатигеблом» и «Индомитеблом», которые долгое время двигались с ним параллельным курсом на дистанции артиллерийского боя. По свидетельству германского морского офицера Германа Лорея, «Гебен» имел серьезные неполадки в силовой установке и мог развивать лишь ограниченную скорость хода. Однако Черчилль так и не решился отдать приказ открыть огонь до истечения срока ультиматума, предъявленного Германии. Ценой невероятных усилий германскому экипажу удалось увеличить ход «Гебена» до 28 узлов, и примерно в 16.30 он оторвался от своих преследователей.

5 августа в 1.15 британский Средиземноморский флот получил приказ начать военные действия против Германии. В тот день, пока Милн со своими линейными крейсерами караулил немцев примерно в 100 милях к западу от Сицилии, полагая, что их главная цель — помешать перевозке французских войск из Северной Африки в метрополию, корабли Вильгельма Сушона хладнокровно загрузились углем в Мессине и 6 августа двинулись в восточном направлении, намереваясь прорваться в Дарданелльский пролив.

Однако у англичан появился еще один шанс перехватить «Гебен» и «Бреслау». Каннингхэму довелось принять участие во втором этапе этого неудачного для англичан преследования. Англичане засекли интенсивный радиообмен, который вели германские корабли, и решили на этот раз, что они намереваются прорваться в Австрию. Вечером 6 августа легкий крейсер «Глочестер» установил визуальный контакт с кораблями Сушона.

Как раз в это время 4 броненосных крейсера контр-адмирала Трубриджа патрулировали у входа в Адриатическое море. В ночь с 6 на 7 августа 8 эсминцев из состава 3-й флотилии, в том числе Каннингхэм на своем «Скорпионе», присоединились к броненосным крейсерам и вся эскадра двинулась на юг, намереваясь перехватить германские корабли. Эскадра держала ход 19 узлов, что для старых крейсеров было почти предельной скоростью. С флагманского «Дифенса» поступил сигнал, который, по воспоминаниям Каннингхэма, «пронял нас до самых пяток»: ориентировочно к 6 утра эскадре быть готовой вступить в бой с противником.

Каннингхэм не подозревал, что та ночь, возможно, была самой тяжелой в жизни Эдварда Трубриджа. Британский адмирал терзался жесточайшими сомненьями. 4 вверенных ему броненосных крейсера имели 22 орудия калибром 9,2 дюйма (234 мм). 14 пушек калибром 7,5 дюймов (180 мм) и 20 шестидюймовок (152 мм). Но вся эта артиллерийская мощь не могла ввести в заблуждение настоящего профессионала, а Трубридж, несомненно, был таковым и не испытывал никаких иллюзий. В ночном бою с «Гебеном» у его эскадры еще имелись какие-то призрачные шансы, к тому же он мог послать свои эсминцы в торпедную атаку. Но он понимал, что встретиться с германским дивизионом до рассвета они уже не успеют, а при дневном свете… даже если уцелевшие захотят удрать, они не смогут сделать и этого.