– Ты должна переодеться во что-нибудь белое…

– Нет.

– Ну ладно.

Решив, что одного спора с ней на сегодня хватит, я отошла в сторону и молча пропустила ее.

– А какими дарами ты владеешь, кстати? – поинтересовалась я, вдруг осознав, что и представления не имею, чему конкретно Тюльпана намерена обучать меня.

– Всеми.

– Что значит «всеми»?

Тюльпана резко остановилась. Несмотря на то что я стояла на пару ступеней выше ее, я почувствовала себя маленькой и ничтожной, когда она ответила:

– Аврора долгие годы скрывала от меня, что мне предначертано стать следующей Верховной. Из страха, что однажды я пойму это и захочу отвоевать свое законное место, она почти не обучала меня. Пришлось осваивать магию самостоятельно, по книгам… Лишь когда мне удалось сотворить свое первое заклятие, я вдруг осознала, что заурядная ведьма не способна на такое. Я пришла к Авроре, но она только рассмеялась: «И ты думаешь, освоить восемь даров достаточно, чтобы ты стала достойна меня? Расти, девочка. Еще не скоро придет тот день, когда я буду готова уйти и уступить тебе». – Тюльпана мастерски изобразила ее голос. – Так что, да, я владею каждым из восьми даров, но, как видишь, проку от этого никакого. – Она растерла запястья, на которых белели шрамы от железных оков. – Я научу тебя каждому из них, вот только от Ферн тебя это не спасет.

Она направилась к гостиной, откуда доносились голоса, оставив меня стоять на лестнице в замешательстве. Это было искреннее признание или завуалированное запугивание?

Восемь, черт возьми, даров!

– Все в порядке? – спросил шепотом Коул, когда я заняла место рядом с ним.

Накрыв его руку своей, я кивнула. Тюльпана села между Зои и Исааком в углу и с отстраненным видом положила себе на тарелку горсть салата и печеной картошки.

Дальше все пошло как по маслу. В конце концов, этот урок я усвоила еще в детстве – вкусная еда сплачивает. Когда все заняты угощениями и мыслями, как бы отщипнуть от лосося самый мясистый кусок, некогда найти время для ссор.

– А вот и клубничное вино, – объявил Диего, водрузив на стол ящик с бутылками, одну из которых он откупорил щелчком пальцев и разлил по бокалам. – Купил на рынке по пути в Вермонт. Слышал, в ковене Шамплейн на Остару как раз варят клубничное вино.

Я сделала маленький глоток и замычала от удовольствия, как и остальные. Даже Коул пригубил полрюмки, не устояв.

– Хм, верно. Откуда ты знаешь о наших традициях?

– Я знаю о традициях большинства ковенов мира. Верховный, под присмотром которого я когда-то жил, был помешан на истории колдовства.

– Погоди, ты жил в ковене? – Я нахмурилась, и Диего подлил еще вина мне в кубок. Золотой, украшенный самоцветами, он раньше принадлежал Виктории. Удивительно, как она справлялась с такой тяжестью – из-за обилия рубинов его было сложно даже оторвать от стола. – Как же ты стал неприкаянным?

– Сбежал. – Диего сверкнул улыбкой. – Я сирота. В семь лет меня усыновила семья людей, но я был нужен им только, чтобы помогать по хозяйству с еще пятью приемышами. Я решил, что жить на улицах всяко лучше, чем в качестве бесплатного чернорабочего. С магией я легко пережил голод, пока не закрепился в чикагской банде. А к концу Второй мировой, когда от Аль-Капоне, Мура и всех подобных им уже ничего не осталось, меня подобрал ковен на границе с Мексиканским заливом. Микаэлл был добр ко мне, но… – Диего смолк, и едва я успела заметить угрюмую тень на его лице, как оно вновь разгладилось и просияло. – Что было, то прошло! Кому еще вина?

– Аль-Капоне?! Стэнли Мур?! Ты говоришь о гангстерах? – вырвалось у Сэма. Похоже, это было единственное, что он услышал. – Они ведь жили еще в двадцатые! Обалдеть, какой ты старпер.

Мы рассмеялись, а Зои покрылась испариной, решив умолчать, что младше Диего всего лишь на десять-двадцать лет. Тишина за столом быстро уступила место праздной болтовне. Ребята начали обсуждать рецепт рыбы, а потом переключились на споры о любимых кинофильмах. В какой-то момент, пока я набивала рот закусками, Зои решила проявить инициативу и взялась за рассказ о том, где мы с ней успели побывать за последний месяц.

Нью-Джерси. Детройт. Мичиган. Игнорируя мое возмущенное мычание, она не поленилась упомянуть даже о том, как несколько неприкаянных отказали мне. В конце концов она добралась до нашей встречи с Диего: он улыбался, размахивая вилкой в знак согласия со всем, что слышал, а затем в красках описал нашу драку в Дуате. Коулу это не понравилось: он даже отказался от рыбы, когда я предложила ему помочь и покормить его, чтобы он не проткнул себе щеку вилкой, как в прошлый раз.

Дослушав до момента, когда я натравила на Диего сумеречное чудовище, Исаак поперхнулся и подметил, что не видел такого заклятия в гримуаре Виктории. Мне повезло, что в этот момент Сэм опрокинул на себя противень с бульоном и прервал разговор своим бурным сквернословием. Руки предательски зачесались там, где Шепот отравил их. Сложно было не заметить, с каким снисхождением посмотрела на меня Тюльпана в этот момент, безмолвно поглощая картошку.

Но она веселилась до тех пор, пока не пришло время для ритуальной части.

– Вот в этой ахинее я участвовать точно не буду, – отрезала Тюльпана, сложив руки на груди, когда все вышли из-за стола и собрались в гостиной у камина, выжидая, когда она присоединится. Я придерживала Коула под локоть, вручив связку ненавистных ему васильков, а себе выбрав солнечный подсолнух. – Сжигать цветы, чтобы… Что? Попрощаться с чем-то плохим из ушедшего года, верно? Будто это поможет забыть все то дерьмо, что с вами приключилось.

– Ну да, это ведь не так круто, как мужиков в жертву приносить ради крови и молодильных яблок, – съязвила Зои в ответ.

Я вздохнула, массируя пальцами виски. Боже, почему это так сложно? Как у моей мамы только хватало сил объединять под одной крышей столько не похожих друг на друга людей? Почему же у меня не получается?

– Лично мы все не прочь поучаствовать, – ответил вместо меня Коул, за что я была безгранично ему признательна. Он ласково прошелся пальцами вдоль моего позвоночника, разгоняя напряжение и усталость, скопившиеся в мышцах за столь долгий день. – Исаак рассказал, что нужно делать, и я даже придумал, с чем именно хотел бы проститься… Хотя это не такая уж тайна, наверное.

Тюльпана накручивала на указательный палец локон белых волос, но со стула так и не поднялась. Гостиную и столовую разделяла широкая арка, а нас с Тюльпаной – несколько метров. Аметистовые глаза буравили меня, испытывая: Верховная я или нет? Диего уже делал так в том баре. Ее бессмысленная подростковая строптивость тоже не должна была остаться безнаказанной.

Но едва я подалась к Тюльпане, чтобы взяться за ее воспитание, как Коул обвил рукой мою талию, притягивая к своему боку. Ему не нужно было видеть меня, чтобы почувствовать: я на пределе. И не столько из-за характера Тюльпаны – просто все разваливалось на кусочки.