– Утром мы защищались, – возразил Дар. – Не мы их, они бы нас, а это уже война. Слушай, Вий, а не ответ ли это на утренний разговор по душам?

– Сто пудов! – обиженно протянул тот. – Один обозвал меня Циклопом, сказал, что второй глаз хочет выдавить и посмотреть на мою требуху. Нет, что за люди? Какому-то мымренку захотелось иметь два «кольта». У меня есть два «кольта», у тебя есть бабки, это честный обмен. Но беда в том, что платить за «кольты» мымренку не хотелось, и он придумал меня замочить. Нет, как жить в таком бардаке?

– Теперь задача выжить, а как жить, будем думать после. Домой тебе нельзя. Собирайся, поедем ко мне, они не знают, что это я тебе помог утром.

По лестнице на территорию Осокина друзья поднимались на цыпочках, но Люда услышала, включила настенное бра. Тимка спал рядом с ней.

– Это еще кто? – вытаращилась она.

– Такой же, как ты, – шепотом сказал ей Дар. – Его тоже хотят убить. Чего смотришь? Спи. Идем, Вий.

Ипсиланти разминал ложечкой мороженое в кафе, поглядывая то на улицу, которая была видна через стеклянную стену, то на часы. Он был очень недоволен, так как не любил ждать, а ждал уже лишних минут двадцать. Ипсиланти заметил его вдали улицы, отметил про себя, что Мятежный идет на встречу неохотно. Мятежный – фамилия, а имя Олег, этого человека и ждал Ипсиланти. Мятежному тридцать, но с первого взгляда ему запросто можно накинуть десяток лет. Землистый цвет лица, мешки под глазами, тусклый взор усталых глаз и ранняя седина – достаточный набор, чтобы определить: человеку живется несладко. Он вошел в кафе, поискал Ипсиланти беспокойным взглядом. Подошел и с опаской опустился на свободный стул, будто ноги его уже не держали. Ни слова не говоря, даже не поприветствовав Олега, Ипсиланти встал, купил две порции мороженого, одну вазочку поставил перед Мятежным, вторую – перед собой. Олег не притронулся к мороженому, выжидающе смотрел на Ипсиланти.

– Угощайся, – сказал после паузы Георг. – Очень вкусно.

– Георг Маркович, зачем вы меня позвали? – напряженно спросил Мятежный. Только по голосу можно определить, что он еще молодой человек.

– Понадобилась твоя помощь.

– Представляю, – какая, – понуро пробросил Мятежный. – Вы обещали...

– Обещанного три года ждут, а у нас с тобой три года не прошли, – пошутил Ипсиланти. Но шутка была неудачная, посему не произвела ожидаемого эффекта.

Мятежный нахмурился, опустил глаза, очевидно, опасаясь, что в его взгляде проницательный Ипсиланти прочтет много ненужного. Георг это прекрасно понял. В сущности, ему чихать, какое сложилось мнение о нем у Олега. Он придумал план, определил роль Мятежного, а нравится она тому или не нравится, Ипсиланти не волнует. Но пока он сторонник мирного диалога и взаимопонимания, правда, взаимопонимание Мятежному надо насадить. Или внушить. А если понадобится – и вдолбить.

– Прости, Олег, но мне действительно нужна твоя помощь. Хочу напомнить: благодаря мне ты гуляешь на свободе. А что может быть лучше свободы?

– Это верно, – согласился Мятежный, но в тоне его отчетливо слышался протест. – Только у меня ее нет. Я все время жду подвоха. С вашей стороны.

– Значит, ты правильно понимаешь ситуацию, я не ошибся в тебе.

Иезуитская похвала следователя окончательно придавила Мятежного. Он сгорбился, понимая, что власть этого человека над ним огромна, а сам Олег никто, дешевая пешка. Казалось, он вот-вот разрыдается. Но Мятежный проявил выдержку.

Полтора года назад Олег Мятежный здорово влип. В то время по городу прокатилась волна безмотивных избиений. Сначала думали, это дело грабителей, но все избитые и забитые до смерти не были ограблены, значит, суть в чем-то другом. Поскольку те, кто остался в живых, клялись, будто понятия не имеют, с какой целью на них совершены нападения, появилась следующая версия – отморозки развлекаются. Один Ипсиланти заподозрил, что в избиениях существует закономерность и есть причина, по которой избили именно этих людей. Проштудировав биографии потерпевших, Георг заметил еще одну особенность: пострадавших нельзя назвать добропорядочными гражданами. Репутация их была подмочена различными нарушениями, то есть пострадавшие не раз имели далеко не сахарные отношения с милицией и прокуратурой. Так возникла банальная версия – месть. Но кто кому мстил? То ли группировки делят участки, то ли потерпевшие проштрафились и их учили дубинами.

То, что в городе орудует несколько преступных группировок, все прекрасно знали. Но вот что поражало не одного Ипсиланти: когда кто-нибудь из группировок попадался, признаний добиться от него не удавалось. Вообще-то эта среда гнилая, каждый дорожит лишь собственной шкурой, и все-таки собратьев не сдавали! Не называли ни главарей, ни к какой группировке принадлежали, ни сколько человек участвовало в разбое, а то и в убийстве... На все вопросы – партизанское молчание. Не помогали ни запугивание, ни шантаж, ни другие, отнюдь не мягкие методы. Стало очевидным, что нарушители чего-то боятся больше, чем тюрьмы. Напрашивался вывод: дача показаний означала смертный приговор себе же, в тюрьме хоть жизнь в сохранности останется и есть перспектива выйти на свободу.

Ипсиланти пришла идея пойти другим путем: раз боятся официальных показаний, то, может быть, в неофициальной обстановке преступники и нарушители станут сговорчивее? Важно подцепить хотя бы одного и обстановочку создать доверительную. Только как и где найти человека, способного оценить доверие? И вообще, кто пойдет на сговор? И вдруг такая кандидатура возникла буквально из воздуха.

Однажды на квартиру очередной жертвы был совершен налет, хозяина избили до полусмерти, но он остался жив. Ипсиланти прибыл на место происшествия, когда там вовсю работала милиция, а хозяина увезли в больницу. К сожалению, среди работников органов полно халатных, невнимательных, попросту ленивых. Никто не заметил, что между подлокотником дивана и подушкой застрял некий плоский предмет черного цвета. Ипсиланти не поднял шумиху, мол, это я нашел, это моя заслуга. Он решил сначала сам изучить находку, потом подумать, какую пользу можно из нее извлечь, занести ее в дело или... спрятать до лучших времен. Двумя пальцами он взял дешевый бумажник из кожзаменителя, раскрыл, а там помимо денег лежали водительские права на имя Мятежного Олега. Находку Ипсиланти спрятал до лучших времен.

Георг пас его долго, ведь важно было остаться наедине с Мятежным, а никак не получалось. Однажды Ипсиланти вошел за ним в подъезд дома, где проживал Мятежный, поднялся на этаж, а когда Олег открыл дверь, втолкнул его в квартиру и вошел сам. Представившись Мятежному, он отдал ему бумажник вместе с деньгами и ксерокопию водительских прав. Потом, наблюдая за нечеловеческим ужасом, окотившим бездарно провалившегося молодого человека – у того от страха ноги подкосились, и он рухнул на стул, – Георг готов был спеть хвалебную песнь в свою честь, потому что понял: нашел! Мятежный без сомнения обладал не мятежной душой, такого легко запугать, а после – веревки из него вить. Ипсиланти не торопился, дал своей жертве прочувствовать страх от дна до крыши, потом, чтоб ускорить процесс капитуляции, подкрепил страх мрачными картинами будущего, которое ожидало Олега. Раздавив его одними словами, следователь сделал Мятежному деловое предложение: он сдает участников избиений, планы группировки, численность, короче, становится осведомителем. Плата за статус Иуды – свобода. Тот клялся, что к верхушкам его не подпускают, что участвовал в расправе впервые, что оступился и больше такое не повторится.