— Погоди-ка, — ответил Захария, — откуда тебе известно, что я знаю стих из бокала?

— Неужели ты не переписал его тайком от меня в ту самую ночь, перед тем как выбросить осколки в канал Чудес?

— А неужели ты никогда не спишь?.. И неужели он не потерял своей силы после того, как им уже воспользовался маэстро Джеремия?

— Нет, потому что он же не сумел им воспользоваться, у него ничего не получилось из колдовства, поэтому и стих, и перстень сохранили свои свойства; так же было бы и с водой из глиняного флакона, если бы Джеремия ее не выпил. Конечно, перстень маэстро остался у монсиньора Кристофоло, но у тебя есть свой собственный. Значит, как только мы добудем волшебную воду, то есть Богородицыны слезы, у нас окажется все, что нужно. Дело только за тобой, решай, хочешь или не хочешь узнать, что ждет тебя в жизни.

— Когда можно будет достать Богородидыны слезы?

— Я же сказала, когда начнется карнавал. Итак, милый мой красавчик скьявоне, тебе все-таки захотелось глянуть на собственную жизнь через замочную скважину?

— Но через эту замочную скважину я увижу не только свою жизнь, но и твою! Я хочу узнать наше общее будущее.

— А я не хочу!.. Ну, теперь поцелуй меня и отправляйся спать!

— За тобой должок — еще одно объяснение. Что за непонятные фразы говорил тебе маэстро и заставлял запоминать их? Мне через стену все было слышно.

— «Гномы», я тебе как-то говорила. Сейчас объясню, что это значит. Они связаны с комедией масок, которую иногда называют словом «дзанни»[4], что означает «комедия слуг». А иногда используют название «комедия дель арте». Но независимо от названия эти представления любят смотреть даже те, кто не ходит в театр.

— А где же их показывают?

— На улице, хотя иногда их путают с «ученой драмой». Ученую драму можно посмотреть и в театре Гримани, который существует уже более ста лет, и на Калле-дель-Театро. Но венецианский карнавал нельзя даже представить себе без другой уличной комедии, комедии слуг. В ней перед публикой появляются пять-шесть персонажей, всегда под одними и теми же именами и масками, в одних и тех же костюмах, но каждый раз они разыгрывают другую историю. Это слуги (zanni) и служанки (servette), ученый лекарь или юрист Баланзон, проказник Арлекин, Пульчинелла и другие. Самый известный персонаж — это Панталоне, старый сладострастник под черной маской и в красном костюме, потом капитан Кокодрилло, чье изображение, как видишь, покойный маэстро держал на стене.

Итак, продолжим. Как я уже сказала, актеры в комедии дель арте носят всем известные маски и прямо на месте, во время представления, каждый вечер выдумывают новую историю, всегда новую интригу и развязку all`improviso[5]. Это не так-то легко. Поэтому в помощь актерам существуют рукописные или печатные сборники монологов и тирад, сочных шуток, которые называются «лацци», или изречений («гномы»). Покойный маэстро был большим поклонником комедии масок, он сочинял и собирал сборники изречений для венецианской труппы «Джелози». В старости утомленный маэстро, зная, что у меня прекрасная память, диктовал мне такие фразы, а я должна была их запоминать и потом записывать, чтобы у актеров под рукой всегда были новые шутки и реплики. И наконец, скажу тебе еще кое-что, имеющее непосредственное отношение к нам с тобой.

— К нам с тобой? Ты шутишь?

— И не думаю. В комедии дель арте всегда появляются и два персонажа без масок. Они даже могут не быть актерами в полном смысле этого слова. Это всегда пара молодых влюбленных, которые привносят в представление новые, невиданные раньше костюмы, потому что одеты они всегда по последней венецианской моде. Только они одни играют свои роли с открытыми лицами, без масок. Я уже пообещала труппе «Джелози», что в этот раз на осеннем карнавале влюбленную пару сыграем мы с тобой.

— Но, Анна, я же почти не знаю итальянского, не говоря уж о венецианском диалекте. Кроме того, я никогда не играл на сцене.

— Дорогой мой Сакариас, не надо пугаться, пусть ты не актер, но зато ты умеешь превосходно целоваться. Говорить буду я, а от тебя потребуется только целовать меня. Баста! Дело давно уже решено, и мы не можем подвести актеров…

* * *

В Венеции есть праздник, который длится почти полгода, а все оставшееся время проходит в его ожидании. Это карнавал. Начинается он в октябре и продолжается около пяти месяцев. В эти дни любой, от служанки и нищего до дожа, может выйти на улицу и, спрятавшись под маской от себя и от остальных, влиться в многотысячную толпу людей, одетых в самые невероятные костюмы и готовых на самые невероятные безумства.

Захария, никогда не зная точно, Анна это или нет, то терял, то находил ее на берегах каналов и на мостах, заполненных Арлекинами, Пульчинеллами, Панталоне и Бригеллами, сатирами и чертями, рыбаками из Чигои, стариками с кошками на горбу, испанцами, армянами, продавцами жареной кукурузы, королями, колдунами, целителями, псевдодворянами, разбойниками с большой дороги, пиратами с несуществующих кораблей, крестьянками, стариками, гондольерами, торговцами углем и светскими дамами. И вся эта толпа бурлила и перетекала от ярмарок с домашними животными к театрам марионеток, от шатров гадалок и шарлатанов на балы и торжества. Здесь встречались знахари, исцеляющие тоску горячими разноцветными камнями, лекари, обещающие избавить от старости всякого, кто согласится пробежаться спиной вперед (по методу, якобы привезенному в Венецию с Дальнего Востока прославленным Марко Поло).

Казалось, что здесь собралось пол-Европы, и, конечно, среди прочих сюда слетелось бесчисленное множество куртизанов и куртизанок, потому что для них этот карнавал всегда был золотым временем и присутствие на нем считалось делом профессионального престижа. Услышав, что в эти дни на улицах Венеции можно столкнуться с Вольтером, Захария страшно разволновался. Дело в том, что в своей новой рукописи он остро полемизировал с этим французским писателем. Но отыскать кого-нибудь в Венеции во время карнавала невозможно, так что Захария и не мечтал встретить великого философа, с суждениями которого относительно одного заговора против русского императора Петра Великого Захария не мог согласиться. Пользуясь безопасностью пребывания под венецианской маской, здесь, переодевшись авантюристами, бродили иностранцы, которых на родине за тысячи афер преследовал закон. Суверены иностранных государств сменяли здесь привычную им официальную помпезность публичной жизни на анонимность участников карнавала, позволявшую им передохнуть. И под каждой мужской маской можно было надеяться (а все окружавшие Захарию женщины на это и надеялись) встретить неотразимого Казанову, красавца, торговца, шпиона и неподражаемого любовника, который в те годы курсировал по всей Республике Святого Марка. Кражи, похищения, прелюбодеяния и сводничество, убийства и отравления таились под масками участников карнавала, и Захария, изумленный всеми этими чудесами, спросил Анну: