о нем. Ты как, в порядке? – Пламя бешенства затухало внутри меня. – Я тут оказался случайно.

Она опустилась на колени около брата и перевернула его.

Из носа у него сочилась кровь, но он дышал. Подняв голову, она посмотрела на меня сверкающими зелеными глазами.

– Убирайся! Тебя сюда не звали! – злобно бросила она. – Убирайся и больше не суйся сюда.

С минуту мы смотрели друг другу в глаза.

– Когда надумаешь, – сказал я, – найдешь меня в отеле «Бендикс». Я буду ждать.

Я вышел в жаркую, темную ночь, чувствуя ноющую боль в костяшках пальцев после удара, нанесенного ему в лицо, но безразличный ей.

На обратном пути в Люсвил я говорил себе, что сделал шаг вперед. Я показал ей, что я настоящий мужчина, по сравнению с которым ее брат ничего не стоит. Но этого недостаточно. Я должен доказать себе, что я смелее, чем она.

Когда я вошел в свой унылый маленький номер, звонил телефон. Я взял трубку.

– Ларри… мой дорогой, милый мальчик!

Я сразу перенесся в недавнее прошлое. Так говорить не мог никто, кроме Сидни Фремлина.

Я опустился на кровать.

– Привет, Сидни.

Он сказал, что давно пытается дозвониться мне. Он не знает, сколько раз вызывал отель, но меня никогда не оказывалось на месте. Его укоризненный тон не произвел на меня никакого впечатления.

– Как поживаешь, Ларри? Когда ты вернешься? Ты мне нужен!

Мое сознание перестало воспринимать его журчащий голос, я снова вспоминал Рею, ее, вспухшее от ударов, лицо.

– Ларри! Ты слушаешь?

– Я вернусь, – сказал я. – Дай мне еще немного времени. Вероятно, через месяц… годится?

– Месяц? – взвизгнул он. – Но, Ларри, ты мне нужен сейчас же! О тебе постоянно спрашивают. Скажи, как ты себя чувствуешь? Не смог бы ты вернуться на следующей неделе?

– Разве Терри не справляется с работой?

– Терри? – Его голос поднялся на одну октаву. – Не говори мне о нем! Он совершенно… невозможен! Вернись, Ларри, и я его вышвырну!

Он надоел мне и я оборвал его.

– Вернусь, но не раньше, чем через месяц.

– Месяц? – Голос Сидни поднялся до писка.

– Именно, – и я повесил трубку.

Пройдя в ванную, я подставил ноющую руку под струю холодной воды. Снова зазвонил телефон. Это наверняка Сидни. Я игнорировал звонки. После долгих попыток телефон умолк.

Я растянулся на кровати. От мыслей мне начинало казаться, будто во мне десять футов росту. «Я – парень, что надо!» – говорил я себе. «Страшила… семеро его головорезов… а теперь вот я расправился с братом Реи».

Скоро она придет ко мне. Я не сомневался в этом и хотел, чтобы все получилось именно так – она придет и отдастся мне. Я был готов ждать.

Но сначала я должен встать на одну доску с ней.

Обычно побудительной причиной для преступления служат деньги, но я в деньгах не нуждался. Сидни платит мне 60 тысяч в год. Обдумывая преступление, я отчетливо понял, что нахожусь в единственной в своем роде позиции. Я хочу совершить преступление с целью пережить то же напряжение, то же волнение, ту же опасность, какие пережила Рея, но мне не нужно украденное, чем бы оно не оказалось. Удовлетворение мне даст сам факт похищения, конечный продукт не имеет значения.

«Необходимо сделать первый шаг», – говорил я себе. По некоторым размышлениям я решил сначала угнать машину. Вероятно, это нетрудно. Я поезжу на ней по городу, а после оставлю ее неподалеку от места, с которого угнал. Сделав это, я стану вором, а я этого и хотел, ведь и Рея была воровкой. Шансы попасться – незначительны, но я все же испытаю чувство опасности и подвергнусь некоторому риску… ничего другого мне не нужно.

Не хватит ли раздумывать? Пора действовать. Я посмотрел на часы. Восемь минут первого.

Все в том же приподнятом настроении я надел пиджак, погасил свет и вышел из комнаты. Не пользуясь лифтом, я бесшумно спустился по лестнице, прошел через вестибюль, где дремал ночной дежурный, и выскользнул на жаркую ночную улицу.

Украсть машину оказалось сложнее, чем я предполагал. Я подошел к ближайшему паркингу, но наткнулся на делавшего обход охранника, который подозрительно посмотрел на меня, нащупывая дубинку, когда я замешкался у входа.

– Вам что–нибудь нужно? – спросил он с требовательной интонацией в голосе.

– Только не вас, – бросил я и поспешил уйти.

Я исходил множество улиц, уставленных машинами, бампер к бамперу. У какой бы машины я ни останавливался посмотреть, не открыта ли ее дверца, каждый раз кто–нибудь появлялся из темноты, на ходу окидывая меня внимательным взглядом.

Я вспотел и мое сердце громко стучало. Это было то самое напряжение, которого я желал, и приходилось признаться, что оно мне совсем не нравится.

Только в час ночи, когда меня уже покидало мужество, я, наконец, нашел незапертую машину с ключом в зажигании.

«Наконец–то нашел!» – подумал я и вытер вспотевшие ладони о свои джинсы. Я оглядел пустынную улицу, потом с отчаянно бьющимся сердцем отворил дверцу и скользнул за руль.

Нетвердой рукой я повернул ключ зажигания и нажал педаль газа. Послышался слабый звук, напоминающий урчание, через секунду–другую совершенно заглохший. Пот струился у меня по лицу, я ничего не видел в темноте. Я нащупал выключатель, нажал его и загорелся свет: слабый, желтый, едва тлеющий огонек, который быстро померк.

Я пытался угнать машину с разряженным аккумулятором!

Мои нервы не выдержали. С меня было довольно напряжения на одну ночь. Я вышел из машины, тихо прикрыл дверцу и зашагал по улице. Меня мучила жажда, а мышцы ног дрожали так, словно я пробежал милю.

«Так вот оно какое напряжение, – думал я, – а ведь всего то и сделал, что попытался угнать машину. Тысячи подростков проделывают такое каждый день, а я не сумел. Хороший же из меня вор! То–то посмеялась бы Рея, узнай она о моих жалких похождениях!»

Я начинал сознавать, что на пути честности, бывшей моим уделом на протяжении тридцати с лишним лет, и нечестности – есть препятствия, для преодоления которых требуется побольше дерзости и отваги, чем было у меня в настоящий момент.

На углу в конце улицы находился бар, открытый всю ночь. Я зашел выпить пива.

В баре было только трое посетителей: неизбежный пьяный, толстая немолодая шлюха и гомосексуалист, мальчик лет восемнадцати, в вишневом костюме, с волосами до плеч и с дорогими золотыми часами на тонком запястье. Он жеманно улыбнулся мне и тут, при виде его часов, у меня появилась идея. Я отнес свое пиво на дальний столик, потом посмотрел