— Да.

— Три жизни стали игрушкой из-за жадности этих людей.

Ответа не было, но я понял, что это не было вопросом.

— Все для того, чтобы сейчас держать здесь Энни и выслеживать изготовителя золота и его секрет?

— Пока, — ответил он, — она инструмент для этого.

— Что вы имеете в виду, говоря «пока»?

— Вскоре им потребуется много денег. Поэтому Энни — пока — инструмент. Потом — ее будут использовать для других целей.

— Каких целей?

— Ее сила будет отделена… от ее личности… чтобы служить ингредиентом — в Великом Деле.

— А что станет с ее личностью?

— Она будет принесена в жертву.

— Не может быть, чтобы вы говорили это серьезно.

— Не может быть, чтобы я говорил иначе, — ответил он. — Сэр! Я повторяю! Вы ничего не добьетесь, ударяя мертвеца! Освободите меня!

— Идите к дьяволу!

— С этим я уже знаком.

Я почувствовал руку Лиги на своей.

— Успокойтесь, — сказала она.

Приходя в себя, я понял, что уже наполовину вытащил покойника из гроба и тряс его. Другой рукой Лиги провела мне вдоль позвоночника вниз, и я почувствовал, как теплое течение прошло сквозь меня. Я отпустил Вальдемара.

— Да, — сказал я. — Да.

Она закрыла его и увела меня.

И все же на следующий день я вернулся, поскольку его ответы были пищей для новых вопросов:

— Bonjour, Monsieur Valdemar.

— Леди, с вами говорит узник Дома Скорби…

— В таком случае, я уверена, что вы не будете против маленького беспокойства. У Эдди есть к вам еще несколько вопросов.

— Да, — сказал я. — Мне не пришло в голову спросить об этом раньше, но как ваши… хм… останки оказались собственностью мистера Элисона, если, судя по вашим рассказам, ими владел Грисуолд?

— Однажды ночью, не так давно, мистер Петерс и Эмерсон смогли тайно похитить меня.

— Знает ли Грисуолд, что вы у нас?

— Да.

— И он не предпринял ничего, чтобы вернуть вас?

— Я ему больше не нужен, поскольку у него есть Энни.

— Она может делать то, что вы?

— У нее нет такого уникального перспективного видения, но она может удовлетворить его особый интерес к астральному интеллекту.

— Как ему, для начала, удалось найти человека в вашем состоянии?

— В добром здравии и здравом рассудке.

— Я не понимаю.

— Вы спросили, как он нашел меня?

— Тогда, что изменило вас?

— Он изменил.

— О-о. Вы имеете в виду…

— Он довел меня до состояния смерти, потом приостановил процесс, поместив меня сюда.

— Извините. Я не совсем понял.

— Тогда освободите меня. Позвольте мне умереть.

— Я не могу. Вы нам нужны.

Я закончил и оглянулся… Лиги вернула его туда, куда он уходил между сеансами, и мы задули свечи.

— Кофе? Чай?

— Да.

Прошло три дня, прежде чем я приблизился к нему вновь. Я наблюдал, как бури приходили и уходили, читал некоторые книги Элисона и забавлялся его очаровательным алхимическим оборудованием. Я даже пошел к капитану Гаю, заставил его открыть свой арсенал и дать мне саблю. Сначала я тренировался в своей комнате, потом — наверху, в те редкие часы, когда палуба была совершенно пуста. Я любил работать на свежем воздухе, мне необходимо было поупражняться, и, кроме того, как заметил мой благодетель, это навык, который стоит восстановить. И вот я колол и рубил под случайные аплодисменты Эмерсон.

Однако, все эти занятия не могли надолго остановить мыслительный процесс; и мы с Лиги открыли гроб опять. Свечи зажжены, месмерические токи пошли. Вскоре несколько стонов просигнализировали о том, что контакт установлен:

— Доброе утро, монсеньор Вальдемар.

— Есть хоть шанс умереть мне сегодня? — спросил он.

— Боюсь, что нет, — ответил я. — Но, постараюсь быть кратким. Сначала главный вопрос. Из того, что вы сказали в прошлый раз, мне было не понятно, Энни ли установила связь между По и мной.

— Нет, — ответил он. — Я только определил, где находится человек ее потенциала, который уже был частью этой связи. Потом доктор Темплтон заставил ее создать ваше царство у моря.

— Точность, сэр, при расчете таких причудливых связей должна быть астрономической.

— Это не играет большой роли, когда вы выбираете из бесчисленного множества вариантов.

До этого самого момента я не ценил теорию бесконечности, предмет, который позднее займет все мои мысли. Не в добрый час, но любопытство заставило меня сделать еще шаг вперед:

— Как может человеческий мозг управлять бесконечностью?

— Умерший может видеть это из убежища вечности, — ответил он. — Говоря о которой…

— Нет. Не сейчас, — сказал я. — Я не собираюсь обсуждать с вами радость смерти.

— Эдди? — сказал Лиги, делая ударение на втором слоге.

— Да? — ответил я.

— Вы имели возможность некоторое время наблюдать, как я делаю свое дело, а я достаточно долго наблюдала за вами. Вы не так восприимчивы к алкоголю или месмерическим воздействиям, как те, кто принадлежит этому миру. С другой стороны, для того и для другого у вас огромные возможности.

— Что вы имеете в виду?

— Было бы интересно научить вас азам системы, чтобы посмотреть, что из этого выйдет. Мы могли бы начать с того, чтобы вернуть монсеньора Вальдемара к состоянию покоя.

— Я не уверен, что готов одобрить… — начал Вальдемар.

— Тихо! — сказала она, беря меня за руки. — Что вы знаете о предмете?

— Я…

Наш первый жест успокоил его; я почувствовал слабые токи.

— Хорошо, — сказала она. — Вам, действительно, стоит попробовать.

Я так и сделал. И хотя мои усилия на протяжении нескольких последующих дней увенчались некоторым успехом, они сопровождались разрушительными побочными эффектами. А именно: как только я начинал использовать силы магнетизма, как она мне подсказывала, со стен и изнутри их, сверху и снизу раздавались звуки, похожие на стук, мебель вокруг начинала падать, а мелкие предметы имели обыкновение приподниматься или разбиваться на месте.

— Пора, пожалуй, прекратить это занятие, — сказал я на третий день. — Слишком много беспорядка.

— Это естественно для мира, из которого вы пришли, — ответила она. — Но, действительно, опасно продолжать эксперименты на борту корабля. Океан глубок.