У него почти получилось, но когда Лерочка, крадучись, выбралась из ванной, он уронил сахарницу. Белые искристые крупинки рассыпались по столу и резвым ручейком устремились на пол.

— Черт, — выругался Олег в полголоса, но убирать следы своей неаккуратности не поспешил: смотрел Лерочке в тыл и буйно дорисовывал все, что скрыло полотенце.

Пока он фантазировал, кофе сбежал. Змеев в растерянности оглядел «поле боя» и признался себе, что утро, с одной стороны, задалось, с другой — не очень.

— Мужчина-стихийное бедствие? — съехидничала Лерочка, заявившись в домашних штанишках и футболочке с Микки-Маусом.

Змеев предпочел сесть, прикрывая стратегическое место руками, как при штрафном в футболе. Как тут успокоишься, когда причина его возбуждения важно расхаживает по кухне, покачивая бедрами?

Когда она взяла веник в руки и наклонилась, чтобы подмести пол, Олег сглотнул. Наверное, шумно.

— Голодный, поди? — ласково поинтересовалась Лерочка.

Стерва. И глаз у нее хитрый. Все понимает.

— Очень, — не стал отнекиваться он. — Может, в кафе сходим?

— Плиту отмоем и позавтракаем дома, а пока я тут исполняю соло Золушки, рассказывай, что за необходимость привела тебя в такую рань ко мне?

— Рань? — взвился Змеев. Ему и так… полпальца показать — и взорвется. — Ты на часы смотрела, дорогая?

— А, понятно. Решил времени даром не терять, — ожесточенно драила плиту Лерочка. Ее распущенные волосы колыхались движениям в такт. Пушистые. Завиваются. Она совсем другая без своих косичек.

— Не злись и не ворчи, — попытался произнести Олег примирительно. В самом деле: зачем ругаться, когда можно куда приятнее проводить выходной день?

Она промолчала. Он ею любовался и ждал, понемногу то ли остывая, то ли заводясь еще больше, потому что равнодушно взирать не получалось.

К тому же, внутри у него все еще чесалось и рвалось наружу. Все то, о чем они умолчали и не договорили вчера. Но Змеев умел выжидать. Спешить некуда, времени у него вагон. На ближайшие две недели он абсолютно свободен, а поэтому был полон решимости заниматься только Лерочкой — новым объектом, что попал в фокус его внимания. Отступать и пятиться Олег не собирался. Идея договорных отношений сегодня казалась еще привлекательнее, чем вчера.

Лерочка наконец-то домыла плиту, провела мягкой губкой по блестящей поверхности и на миг застыла, задумавшись.

— Что едят на завтрак миллионеры? Или кто там ты у нас? — спросила, обернувшись.

«Тебя», — хотелось сказать Олегу, но он побоялся спугнуть Лерочкину расслабленную естественность.

— Что приготовишь, то и съем, — смиренно сказал он и сам поразился, что может быть таким — покладистым ягненком в ее руках.

От сравнения кинуло в жар. Олег представил Лерочкины руки на себе и снова все его самообладание полетело к черту. Убийственно не хватало секса, но приходилось терпеть.

— Это будет не самое лучшее и не по самому высочайшему разряду, — пустила она язвительную стрелу.

— Дома я не прихотлив, — почти не покривил он душой.

— Я заметила, — обвела красноречивым взглядом уже чистую кухню Лерочка. Язва, оказывается.

— Я старался, — развел руками Олег. — Оказывается, потерял сноровку.

Уж лучше он спишет все на собственную косорукость, чем признается, что чуть не окосел, разглядывая Лерочкины прелести и фантазируя с незамутненным наслаждением подростка.

— Удивительно, — сложила она руки на груди. Змеев мужественно смотрел ей в глаза, чтобы не следить за руками, грудью и прочим.

— Что удивительного? — плохо ловил он ее намеки, потому что не о том думал.

— Что ты так легко признаешь собственное поражение. Мне казалось, такие, как ты, не сдаются.

— Не легко и не всегда. И не перед всеми, — кивнул он, прислушиваясь к внутреннему голосу и удивляясь собственной покладистости в обществе этой невыносимой девочки.

— Я получила привилегированный статус? — приподняла она красивую бровь.

— Что-то вроде того, — снова согласился он. — По-моему, мы об этом как раз вчера договорились: быть максимально честными друг перед другом. Но, как оказалось, ты все же слукавила. Не стала рассказывать мне о некоторых своих весьма важных тайнах, касающихся меня непосредственно.

Его слова ее зацепили. Непринужденность их общения подошла к концу. Лерочка отклеилась от столешницы, к которой до этого расслабленно прислонялась, и очень деловито полезла в холодильник.

— Могу предложить омлет, салат, тосты, хороший кофе. Фуа-гра, мраморной говядины, белых трюфелей и белужьей икры, прости, не подвезли. Как и горячих круассанов.

— Как-нибудь переживу сие несчастье, — сухо отозвался он на ее язвительность. — Все остальное вполне подойдет. Но ты же понимаешь, что нам надо поговорить? Даже если очень не хочется?

— Понимаю, — вынырнула она из холодильника и посмотрела на него так серьезно, что Змеев задохнулся. — Но давай хотя бы позавтракаем спокойно. Прости, пожалуйста. Я вела себя, как дура сейчас. И спасибо, что не сорвался.

И в этот миг Олег понял, что пропал. Во всех смыслах. Потому что в этой девчонке каким-то чудом совместилось все то, что он любил и ценил в женщинах: и умение укусить, когда надо, и умение попросить прощение, если не права.

— Иди сюда, — хрипло приказал он и порадовался, когда Лерочка неосознанно сделала осторожный, но все же шажок вперед, откликаясь на его зов.

Глава 19

Лерочка

Я вдруг поняла, что не могу противостоять. Его магнетизму, хриплому приказу, блеску синих глаз, что гипнотизировали, тянули к себе. Что-то разумное во мне померло, когда он повелительно произнес: «Иди сюда».

Так, наверное, верующие следуют за своим пророком. Но я все же попыталась сопротивляться — остановилась, когда поняла, что, бросив открытой дверцу холодильника, подчинилась Змееву и шагнула вперед.

— Иди сюда, Лер, — снова приказал он, и я сдалась — сделала еще шаг, чтобы встать совсем близко к конкистадору, что сидел на табурете, широко расставив ноги, словно приглашая заплыть в опасную гавань.

Миг — и он уже высится надо мной, этот опасный мужчина, что буквально за сутки ворвался в мою жизнь и все перевернул с ног на голову.

— Посмотри на меня, Лер, — еще один приказ, но я уже полностью подчиняюсь — поднимаю лицо, зная, что будет дальше.

Его губы восхитительны. Меня кидает в дрожь, когда он просто прикасается, словно пробуя на вкус, а затем дарит поцелуй — долгий, сумасшедше прекрасный. Упоительный до головокружения, до коленей, что подгибаются, не желая меня держать. Но для этого есть его руки — крепкие большие ладони конкистадора, что никогда не упустят свою добычу.

— Маленький аванс, да, — бормочет Олег и снова припадает к моим губам.

Я путаюсь пальцами в его волосах и хочу быть ближе, очень близко. Так, чтобы чувствовать его всего. И он дает мне эту возможность — прижимает