ученица доверится выбору своего учителя, поэтому я заранее заказал пир для великанов!

Каменные врата в конце помещения отворились с механическим звуком. Из открывшегося прохода показался огромный великан с поварским колпаком на голове, заляпанным едой и свисающим до плеча. Из тела повара торчали три пары рук, каждая с огромным подносом, на котором изобилие различных блюд норовило свалиться на пол из-за тесноты.

Гигант, имея около четырёх метров роста, цепляя плечами свисающие кроны деревьев, угрожающе шагал вперёд, сотрясая подпрыгивающие столовые приборы и напитки в бокалах. Когда он подошёл совсем близко, то переизбыток запахов, исходящих от его чертовски грязного фартука, многим ударил в нос. Запахи не были противны, напротив, пробуждали зверский аппетит. Но вот только сам повар выглядел так, будто собирается откормить гостей с последующей целью их приготовить в качестве закуски для себя любимого.

Одна из его рук положила огромный поднос прямо на стол. Действительно, пир для великанов. Как разъяснила Готи, само блюдо – это сборка других, определённых блюд, преимущественно мясных, ведь великаны всегда питались мясом огромных зверей. Не удивительно, ведь тут одна, покрытая румяной корочкой нога неизвестного зверя имела размеры, сопоставимые с габаритами взрослого кабана. Остальные же блюда – супы в тарелках, напоминающих размером таз, из которого бы наелась целая орава.

Великан, выполнив свою работу, фыркнул и направился к следующим посетителям, а после вернулся на кухню, откуда больше не выходил.

– Эх, славный малый этот Мэндлок, – начал, брызжа густой слюной в стороны, Орфей, положив руку на мясо в своей тарелке. – С виду такой страшный, но в душе ребёнок и талант, обожающий кулинарию. Не терпит, правда, когда к нему на кухню кто-то заходит. Помню, зашёл туда один недовольный, ну и пожалел об этом, став закуской для Мэндлока. Оно и не удивительно, ведь кухня для него – это святая святых. Сколько глупцов осмеливались туда зайти, столько и не возвращались, – закончил он, и, облизнувшись широченным языком, приготовился к трапезе.

Невероятно скромный ужин, казалось бы, должен пройти по всем нормам поведения. Но Орфей схватился своей лапищей (иначе его руку никак не охарактеризовать) за самый мясистый кусок, и мигом, широко распахнув пасть, зубами зверски оторвал добротную часть сочного мяса, принявшись, причмокивая за дюжину, пережёвывать. И в сей момент работа его челюстей напоминала дробящий аппарат. При втором укусе он умудрился зацепить кость, но это не оказалось помехой, поскольку Орфей переломил её своими зубами.

Орфей преимущественно имел не столько высокий рост, если сравнивать с собратьями, сколько ширину тела, будто сам его скелет раздулся в стороны. Что в совокупности с его ожирением выглядело ещё более эффектнее. Он похож на сплющенного или даже низкорослого великана, но его рука при этом в обхвате на вид с метр, а голов диаметром точно, как шина от огромных колёс трактора.

– Ну-с, – не особо внятно выдавил из своего набитого рта, – а вы чего не едите? – говорил он, причмокивая и мерзко заливая слюной пол.

Эрику было бы достаточно несколько более-менее хороших укусов таких вот жареных ножищ зверья, чтобы желудок вдоволь насытился. И неудобно, наверно, за такой скромный, по сравнению с великаном, аппетит. Но Орфея больше волновал свой желудок, иначе объяснить столь яростное поедание блюд никак нельзя.

Эрик постарался взять самый маленький кусочек, но при его подъёме не рассчитал силы, и окорок, по ощущениям весящий не менее двадцати килограмм, вместе с рукой плюхнулся в объёмную соусницу. Благо, таким образом, что все брызги устремились не в стороны, а только на гору блюд. И те, служа своеобразной стеной, не позволили жидкости расплескаться на Орфея и Готи. Девушка, посмотрев на Эрика, как на идиота, взяла вилку и нож, и ими вырезала необходимых размеров мясной кусочек, положив себе в рот.

– Вот не надо на меня так смотреть, – шепнул ей парень, убедившись, что её учитель, слишком занятый трапезой, не слышит. – У меня нет опыта в поедании такого, – и он, взяв столовые приборы, которые заметил только сейчас, спрятанные под краями тарелки, последовал примеру девушки.

Кот, лишённый ласки девушки, ведь та ела, застыл, замурлыкал, на что Готи, отложив нож, взяла зверька и откусила ему половину головы. Да с таким хрустом, как у багета.

– М-м-м, а хлебные коты сегодня вкусные, – пробубнила она с набитым ртом, потом поставила кота, у которого на месте предполагаемой раны виднелся хлебный мякиш, а от самого животного так и пахло, как от булочки. – Эрик? – она заметила, мягко говоря, недоумевающий взгляд парня. – А, ты из-за кота? Это просто заколдованный хлеб.

– Я, пожалуй, откажусь сегодня от мучного.

– Эрик! – произнёс Орфей, проглотив пищу, – а расскажите мне о себе.

– Ну-у-у, – парень не знал, с чего следует начать, – я прибыл из далёких земель к моей… очаровательной Готинейре, – ничего лучше в его голову просто не могло прийти, и, судя по возмущённому и одновременно ошарашенному лицу девушки, Эрик понял, что явно ляпнул глупость.

– Что? Серьёзно-правда? – глаза толстяка округлились, перевелись в сторону черноволосой. – Милая моя, почему же ты не сказала своему любимому учителю, что собираешься связать себя с этим прелестным мсье? – он захлопнул пальцы в замочек и подпёр им свой подбородок.

Девушка от услышанного застыла в позе пучеглазой совы, которая прищемила себе крыло. Глаза Готи округлились, уставившись на парня, а лицо застыло без эмоций.

– Да, конечно, абсолютная правда, – уголки её губ поднялись в искусственной и глупой улыбочке, а сама черноволосая выглядела так, будто сейчас взорвётся от стыда.

Но вдруг неожиданная вибрация в вагоне, стоило ей появиться, сразу же резко сменилась таким толчком, что всё зашаталось, а люстры закачались в стороны, криво отбрасывая свои движущиеся тени.

– Что это? – спросил Эрик, в голове которого сразу всплыл момент с той телепортацией. – Опять… – прошептал он.

– А, это? Не переживайте, – начал успокаивать их Орфей. – Подобное за сегодня случается уже четвёртый раз. Раньше такого никогда не было, но, я уверен, это пройдёт.

Тем временем пейзаж за окном сменился на густой туман облачных гущ.

– Ну, как так? – продолжил Орфей. – Готинейра, признавайся, почему скрывала такую важную новость?

– Э-э-э, просто хотела сделать сюрприз для любимого учителя.

Её ответ сполна устроил толстяка, чтобы тот начал издавать какие-то странные звуки,