– И вы хотите, чтобы я поверил, что ему удалось спасти девицу после тяжелой битвы? – Уилфрид и не пытался скрыть свое недоверие. Он привычно сцепил руки на животе. – И я должен вам поверить, несмотря на то что вы явились без единой царапины на ваших недостойных физиономиях?

Двое неудачников бормотали нечленораздельные объяснения об их чудесном спасении от увечий. Но ни один из них не стоил того, чтобы тратить на них время. Епископ что-то прорычал и махнул рукой в сторону своей спальни, которая была гораздо просторнее и гораздо более пышно меблирована, чем тесные кельи монахов.

– Но как же насчет платы? – высокий настаивал на обсуждении этого вопроса, нервно шаркая ногой. – Вы же обещали нам заплатить!

– Заплатить?! – епископ издал такое яростное рычание, недостойное его сана, что мужчины съежились. – Я не плачу за недоставленные товары или за нарушенные клятвы. Вам пора бы это знать! Вы не раз подводили меня!

Увидев, что епископ схватил хлыст и приближается к ним, невезучие наемники бросились вон, мешая друг другу и спотыкаясь.

– Я невысокого мнения о тех, кого вы наняли, – произнес, выхода из потайной двери в темном углу, бородатый мужчина, ростом примерно с епископа и такого же возраста, но на вид более здоровый.

Уилфрида раздражала критика со стороны человека, который уже несколько недель был для него настоящей занозой в боку. Он пожал плечами и отвернулся, чтобы положить хлыст на шкафчик у входа.

Хордату нравилось дразнить прелата, и он никогда не упускал возможности уколоть самоуверенного святошу. Только ради достойной цели он был готов терпеть высокомерного епископа и непослушного мальчишку, который считал себя мужчиной.

– И что можно подумать о союзе человека, давшего обет безбрачия, и двух женщин? – насмешливо спрашивал Хордат, наслаждаясь неловким положением епископа.

Гордость Уилфрида была задета.

– Но вы не смогли предложить никакого другого плана, чтобы добиться от уэльсцев того, чего мы хотим. – Он отомстил Хордату за его насмешки: – И вы ведь не выражали ни малейшего неудовольствия младшей из женщин, когда я наткнулся на вас здесь, в моей собственной комнате.

На лице Хордата появилась такая широкая ухмылка, что ее не могли скрыть даже густые усы.

В его жизни было мало случаев повеселиться так, как это ему удалось в тот день, когда здесь неожиданно появился илдормен Оукли. Он был рядом с потайной дверью, так что успел выскочить незамеченным, когда неожиданно появился «золотоволосый воин». Он оставил дверь слегка приоткрытой, так что имел возможность слышать, как переполошившийся епископ, которого застали в компрометирующем положении, пустился в сомнительные объяснения того, почему в его покоях оказалась полураздетая красотка.

По отвратительной усмешке Хордата Уилфрид понял, что его желание приструнить своего грубоватого сподвижника вызвало у того воспоминание об удовольствии, которое ему доставила та незабываемая сцена.

– Значит, вы считаете, что люди, которых я нанял, были неподходящими для этого дела? – Хордат достаточно хорошо знал епископа, чтобы понять, что ласковый голос епископа характеризовал определенную степень гнева. – Не сомневаюсь, что вы правы. – В голосе Уилфрида появились саркастические ноты. Он был уверен, что выиграет поединок со своим не слишком-то умным союзником. – Увы, у меня нет под рукой армии. Нет людей, которых я мог бы призвать для дела, не возбуждая нежелательного любопытства. – Хордат подозрительно нахмурил мохнатые брови. Голос Уилфрида стал медоточивым. – Но ваша армия стоит неподалеку, у вас, несомненно, есть из кого выбрать. Я думаю, что было бы разумно предоставить выполнение этой задачи вам и вашим воинам.

Задетый плохо скрытым презрением епископа, Хордат горячо ухватился за такую возможность.

– Я буду рад принять вызов и справлюсь с делом, которое провалили вы и ваши люди!

Довольный Уилфрид покачивался на носках и наблюдал, как его раздраженный соратник удаляется, стуча тяжелыми башмаками по полу из некрашеных досок. Хордат вышел, хлопнув дверью.

На западе догорал великолепный закат. Двое мужчин сидели у камина, поглощенные разговором. Справа от камина крепко спал Пип. Брина еще раньше перенесла колыбельку Каба в комнатку Ани, чтобы иметь возможность присматривать за малышом и ухаживать за больной девочкой. Она осмотрела громадного стражника и заверила его, что колено всего лишь ушиблено. Она крепко забинтовала его полосками ткани, смоченной в травяном настое, и дала Пипу выпить болеутоляющее питье. После этого она вернулась к детям. Ллис сидела за столом в темном углу, где хранились травы. Она тихонько занималась своим делом, не мешая мужчинам беседовать в некотором уединении.

Казалось, Адам и Вулф не замечали дразнящего аромата мяса, тушившегося на медленном огне в висевшем на треноге большом горшке. Злополучная история с Ллис полностью поглотила их внимание, и они забыли, что давно наступило время ужинать, и слуги беспокойно ждали, когда смогут накрыть на стол.

– Мою приемную дочь в округе мало знают. Последние несколько лет она живет в Талачарне и изредка навещает нас, но подолгу у нас не живет. – Вулф решительно покачал головой, напрочь отметая предположение о том, что нападение на Ллис могло быть заранее спланированным похищением. Его золотая грива была так ярко окрашена огнем, что серебряные пряди в ней не были видны.

Адам молча слушал его, наклонившись вперед и упираясь локтями в колени. Слова Вулфа напомнили ему о том, что он едва успел спасти Ллис: если бы гордость помешала ему последовать за ней или если бы он немного задержался… На его скуле дернулся мускул.

Вулф продолжал говорить, не замечая бури, разыгравшейся в душе Адама.

– Ее схватили, когда она выполняла работу, которую мог бы сделать любой из моих рабов. Значит, напавшие на Ллис приняли ее за одну из рабынь и просто пытались похитить то, что принадлежит мне, что, конечно, не умаляет серьезности злодеяния.

Хотя Адам предпочел не обсуждать этот вопрос, он был не согласен с тем, что нападавшие приняли Ллис за одну из рабынь. Конечно, Вулф очень надеется, что никто из его близких и любимых не был преднамеренно избран в качестве жертвы. Однако Вулфу должен был бы показаться подозрительным тот факт, что в беду попали и его родная и приемная дочери. И оба случая произошли на том же месте. Было ли это совпадением? Возможно. Однако Адам был убежден в том, что подобные совпадения могут оказаться звеньями одной цепи.

Робкий стук в дверь вывел его из глубокой задумчивости.

– Войдите! – крикнул Вулф, стараясь, чтобы в голосе не отразилось охватившее его раздражение.

Тяжелая дубовая дверь слегка приоткрылась и в ней показалась небольшая женская фигурка, силуэт которой вырисовывался на фоне лиловых сумерек.

Ллис сидела ближе всех к двери. Она поспешила, чтобы пригласить гостью в дом. В свете пламени камина фигурка оказалась плачущей девушкой, прижимающей к груди какой-то сверток.