Инсинуации англичан.

Такова была полезная информация, которую господин председатель регентства почерпнул у своего друга Тирша. Столь неопровержимые доказательства не оставляли ему выбора. Повстанцы были либералами – этого было достаточно для его благосклонности, и посему их необходимо было взять под опеку.

Господин Гейдек, обиженный на графа И. Каподистрию и его сторонников, дал выход своей ненависти и без особых размышлений присоединился к этому мнению. Остаток стыдливости помешал господам Мауреру и Абелю высказаться на этот счет, они хотели изучить обстановку на месте, прежде чем принимать решение.

Но господин Лайонс[148], капитан английского фрегата «Мадагаскар», доставившего короля и регентство из Триеста в Грецию, рассеял их сомнения. Он в точности подтвердил заключение господина Тирша и убедил их принять, не сомневаясь, под свое особое покровительство конституционалистов, которые, по его мнению, были наиболее выдающимися и влиятельными людьми в Греции. Поддавшись на это, господа регенты решили покровительствовать этой партии в ущерб другой.

Достигнутое им влияние.

Окрыленный этим успехом, господин Лайонс захотел добиться абсолютного влияния на регентство. Господин д'Армансперг уже был в его руках, речь шла о том, чтобы добиться того же в отношении остальных. Это оказалось несложно. Он принялся всячески их обхаживать, втерся к ним в доверие и сделал их покорными исполнителями своей воли. Когда это было достигнуто, ему оставалось только не забыть своего соотечественника господина Докинса. Поэтому он поспешил отрекомендовать его как незаменимого человека, чьи образованность и опыт могут быть чрезвычайно полезны регентству. Он также не забыл господ Маврокордатоса и Трикуписа. Регентство, для которого слова господина Лайонса были истиной в последней инстанции, обещало следовать его совету, и господин д'Армансперг стал действовать под руководством и под эгидой Англии.

Регентство не признает Сенат.

Сенат первым ощутил на себе воздействие этой пагубной системы. В свое время иностранные дипломаты признали этот орган единственной учредительной властью в Греции, объявили незаконным национальное собрание, объявившее о его роспуске[149] и считали этот акт недействительным. Опираясь на это решение, сенаторы хотели в полном составе принести клятву верности королю и регентству. Они получили ответ, что не будут приняты в полном составе, но каждый получит аудиенцию как частное лицо. Таким образом им было дано понять о непризнании этого органа. Они потребовали, чтобы Его Величество соблаговолил, по крайней мере, распустить его своим указом. Это требование осталось вовсе без ответа. Это был неожиданный удар для сторонников графа Каподистрии, которые начали замечать, как у них под ногами разверзается бездна. Здоровая часть нации стонала от этой суровости, поняв, что несчастных, все преступление которых состояло в том, что они грудью защищали свое правительство от нападок якобинцев, решили подвергнуть гонениям.

Утверждение министерства.

После этого государственного переворота регентство утвердило министерство, созданное административной комиссией. Оно состояло из семи членов, а именно:

Господина Трикуписа, министра иностранных дел,

Господина Маврокордатоса, министра финансов,

Господина Зографоса, военного министра,

Господина Вулгариса, морского министра,

Господина Ризоса, министра по делам религий и народного просвещения,

Господина Христидиса, министра внутренних дел,

Господина Клонариса, министра юстиции.

Реформа министерства.

Едва граф д'Армансперг утвердил такое министерство, как ему пришлось в этом раскаяться. Французская партия образовала мощную оппозицию внутри самого министерства и постоянно противодействовала планам господина председателя регентства. Его превосходительство решил в этом разобраться. При помощи своих друзей Лайонса и Докинса он преобразовал министерство и сменил некоторых министров. Господин Трикупис, сохранив портфель министра иностранных дел, был назначен министром двора, председателем Совета министров и временно управляющим министерством по делам религий и народного просвещения. Господин Маврокордатос сохранил пост министра финансов, господина Христидиса сменил господин Псиллас, Вулгариса Колеттис, Клонариса Праидис, а Зографоса Шмальц.

Клонарис*[150] и Вулгарис, больше всех сопротивлявшиеся воле графа д'Армансперга, впали в немилость. Проявившие меньший пыл Ризос и Христидис в качестве компенсации за послушание были назначены один номархом Киклад, а другой – Аркадии. Что касается Зографоса, его отставка была вызвана исключительно его бездарностью в административной сфере, во главе которой его поставили. Но поскольку он всегда был ярым сторонником англичан, то эта потеря была ему с избытком возмещена назначением на пост чрезвычайного посланника в Константинополе.

Что касается Колеттиса, то он обязан своим назначением французскому резиденту. Последний, узнав о готовящейся министерской реформе, выразил категорический протест. Он назвал ее оскорбительной, напомнив о тех услугах, которые французская партия оказала греческой революции, и настоял на том, чтобы Колеттис вошел в новое министерство. Господа Маурер и Гейде к охотно присоединились к этому пожеланию. Тем не менее, господин резидент счел необходимым возразить, что это была незначительная компенсация, предоставленная французской партии. Колеттис был один против четверых. Следовательно, его голос не мог иметь веса на совещаниях министерства.

Чистка государственного аппарата.

Проведя министерскую реформу, граф д'Армансперг занялся чисткой государственного аппарата, цель которой состояла в том, чтобы назначить на административные должности «чистых» людей, то есть сторонников англичан. Господа Лайонс и Докинс представили господину д'Арманспергу кандидатуры на все должности и он их принял без всякой проверки. Именно таким образом господин Черч получил звание генерал-лейтенанта, господин Гордон[151] – полковника и начальника генерального штаба, господин Мэссон[152], бывший личный секретарь лорда Кохрана[153], – королевского прокурора при навплийском суде. На этом господин д'Армансперг не остановился: он сменил большую часть государственных служащих и чиновников, за исключением разве что нескольких фанариотов, чьи взгляды его устраивали. Только и слышно было о новых увольнениях и сокращениях. Все губернаторы провинций, генеральные сборщики налогов, откупщики, казначеи, таможенники трепетали от страха перед баварским реформатором.