Продолжатели дела Третьего рейха вернулись в свой штаб и собрали всех активистов движения на важное совещание. На повестке дня стоял один вопрос – обсуждение действий, направленных на борьбу с магическим вторжением. Ведьма, появления которой ожидали, и вправду была обнаружена, более того – вполне однозначно проявила свой гнусный норов, и теперь ее следовало любым путем нейтрализовать.

С докладом выступал окончательно пришедший в себя партайгеноссе Курт. Участники совещания, заносившие в блокноты ключевые положения его речи, вдруг услышали громкий стук.

В этом не было бы ничего особенного, если бы стучали в дверь или, скажем, в стену, а не в окно. А стучали именно в окно, хотя находилось оно на высоком пятом этаже, вдали от пожарной лестницы, и не только балкона, но и широкого карниза под ним не имелось… Как к окну подобрался этот неведомый «стукач» – понять было невозможно.

– Господа, никакая опасность, пусть даже магического свойства, нас не устрашит! Мы должны смело заявить, что становимся все сильнее и сильнее. Пусть это еще не всем очевидно, главное, что мы сами ясно видим цель. Позволю себе процитировать выступление фюрера в тысяча девятьсот двадцать третьем году, когда он уже мог предвидеть будущее национал-социалистского движения, как и мы сейчас. «Армия, которую мы создаем, растет день ото дня, от часа к часу, все быстрее и быстрее. В эти дни я питаю гордую надежду, что отряды штурмовиков вскоре станут батальонами, батальоны – полками, полки дивизиями… И тогда мы услышим голос того единственного трибунала, который имеет право судить нас, он раздастся из могил». Вот и за нами – могилы предков, передающих нам свою силу. Наши отряды рано или поздно тоже превратятся в мощную армию. Мы наведем порядок и порвем всех, кому это не по нраву! И никаким чародеям и фокусникам не сделать нас уязвимыми! Мы слишком сильны!

Но стук, по-прежнему доносившийся от окна, портил этот замечательный доклад, снижая эффект от самых пафосных мест. Курт, прервав выступление, шагнул к окну и раздвинул жалюзи. Мало ли, вдруг этот стук объясняется каким-нибудь заурядными причинами – к примеру, из лесу прилетел дятел и долбает себе по оконной раме, вообразив ее стволом дерева… Хотя… вряд ли можно считать естественной причиной дятла, невесть откуда появившегося на Лиговке.

Но то, что Курт увидел за окном, повергло его в глубочайший шок – там прямо в воздухе висела девица, и какая! На голове у нее был блестящий шлем, ее бюст (причем довольно-таки неординарного размера) обтягивала элегантная металлическая кольчуга, в руке она сжимала рукоять огромного меча, а за спиной… Да быть не может! За спиной у нее трепетали два больших, сильных крыла. Вступив на путь борьбы с чародеями, нужно быть готовым к чему угодно, но вот такое…

«Крылья-то откуда? Неужто ангел? – мелькнуло в голове Курта. – Тогда почему с мечом? Может, этот, как его… Der strafende Engel – карающий ангел, как говорят в Германии? А почему тогда к нам? И где я этого ангела видел? Ведь где-то видел, блин…»

Девица прервала его раздумья. Радостно улыбнувшись Курту, словно старому знакомому, она ударила ногой в грубом сапоге по оконной раме, срывая старые шпингалеты и распахивая окно настежь. Курт, по-прежнему пребывая в несколько неадекватном состоянии, еле успел отпрянуть от посыпавшихся осколков стекла.

– Валькирию вызывали? – спросила крылатая девица, продолжая улыбаться так, словно на душе у нее была большая радость.

– Нет, – растерянно ответил Курт, чувствуя, что у стола, где сидели его партайгеноссен, стоит мертвая тишина и поддержки, хотя бы моральной, ждать неоткуда.

– А зря. – Девица резвенько перелетела через подоконник, приземлившись на пол и складывая крылышки. – Мне тут есть чем заняться.

Тут Курт вспомнил, где он видел эту девку, и у него снова заныло под ребрами – это она, именно она, находясь в полупрозрачном состоянии, нанесла ему страшный удар, надолго лишивший его нормального самочувствия. До сих пор где-то под ребрами ноет…

– Ну что, товарищи фашисты, листовочку-то почитать дадите? – Девица по-хозяйски устроилась у стола и взяла верхний листок из пачки, приготовленной для расклеивания на городских улицах. – Чего вы тут пописываете? Фу ты, гадость какая! Нет, мужики, такого я не терплю, натура не принимает. Что пардон, то пардон.

И девица махнула крылом. Бумаги, лежавшие на столе, причем не только пачка с листовками, но и блокноты с рабочими записями по прерванному совещанию, брошюры с выдержками из трудов основоположников и стопка фотографий, подготовленных для «наглядной агитации», тут же вспыхнули ярким пламенем.

Удивительно, но горела лишь бумага – на деревянном столе плясавшие огненные язычки не оставляли даже следов. А еще удивительнее было то, что все присутствовавшие молчали, словно потеряли голос. Буря эмоций, бушевавшая в душе у каждого, не находила никакого выхода. Даже на ноги никто не вскочил, сидели за столом с пылающими бумагами не шелохнувшись, словно приросшие к своим местам.

Только крылатая девка по-хозяйски расхаживала по всему помещению, оставляя за собой кучки пепла после быстро сгорающих бумаг и плакатов, содержащих явные «призывы к национальной розни» (на которые должны, но так не любят обращать внимание сотрудники компетентных органов).

Удовлетворенно оглядев дело рук своих, или своих крыльев (так будет вернее), девица хмыкнула:

– Что ж, стало почище, но как-то пустовато. Плакатиков не хватает. Общественная организация все-таки.

И повела другим крылом…

Курт, так и замерший у окна, где застало его явление крылатой девы, оторопело смотрел, как на стенах разворачиваются невесть откуда взявшиеся постеры с детскими фотографиями и крупными надписями: «Благотворительная помощь детям-сиротам – долг каждого»; «А что ты сделал для подшефного детского дома?», «Навести сироту – помоги своей совести!». В углу, на стеллаже, полки которого прежде были заняты касками и штыками солдат вермахта (результат «черных» раскопок на местах боев), появились плюшевые мишки и зайки.

– В целом неплохо, креативненько так. На первое время сойдет, – одобрила свои преобразования девица. – Доработаете потом интерьерчик по своему вкусу. Но чтобы мне никаких кровавых призывов! Ни-ни! Заскочу как-нибудь на огонек, проверю. А пока до свиданьица, мальчики, недосуг мне тут рассиживаться. И вы делом займитесь!

Девица шевельнула крыльями и исчезла. Даже не в окно вылетела, а просто ввинтилась в воздух и растаяла.

Еще несколько минут в комнате стояла звенящая тишина. Потом раздался грохот: Курт, слишком много переживший за последние часы, свалился в обморок.

– Ну началось. – Ганс, вновь обретя голос, с трудом разлепил пересохшие губы.

Мысль была не оригинальная, началось все это, собственно говоря, не сейчас. Надо было бы добавить что-нибудь внушительное, чтобы в такой непростой момент подтвердить свое положение безусловного лидера, но… на этот раз никто из единомышленников не пожелал выслушивать экспромты своего вождя. Партайгеноссен почти одновременно вскочили и, с шумом раскидывая стулья, устремились к двери. Вскоре Ганс остался в обществе поверженного Курта и дитей-сирот, смотревших на него с плакатов, наколдованных чертовой девкой.