– Ладно, ладно, не пугайте, – кислым голосом проговорил Зайцев. – Мы и так занимаемся этим грёбаным фестивалем, бросили все дела.

– Найдите лейтенанта и доложите! – Старшинин кинул трубку на стол, помял лицо ладонями, посмотрел на часы. Возникло знакомое ощущение, будто он упустил из виду какую-то важную деталь, но никак не может вспомнить, какую именно. Пробормотал вслух:

– Видно, надо лететь самому, полковник…

Зайцев позвонил через полчаса.

– Товарищ полковник, лейтенант Варенов выполняет какое-то задание вашего майора, ищет свидетелей, обещал к вечеру сообщить подробности.

– Где майор, он не сообщил?

Зайцев кхекнул.

– Бродит по деревне с бабой…

– С кем?!

– С пермской журналисткой, – поправился начальник УФСБ. – Она ему сообщила какие-то важные сведения.

– Что за сведения?

– Не знаю, Варенов свяжется со мной, я позвоню вам.

– Жду. – Старшинин выключил мобильный телефон, побарабанил пальцами по столу.

Надо было лететь в Пермь самому, но что-то мешало принять окончательное решение, то самое неприятное ощущение дежавю, не отпускавшее полковника с утра. Что же он упустил из виду, чёрт побери?

Молёбка. 24 августа, день

Фестиваль мирно вошёл в стадию конкурсов, и пришлый народ – а собралось не меньше тысячи человек – начал разбредаться по берегу реки и фестивальной поляне, ища развлечения по вкусу.

Варавва сводил всё-таки Евгению в палатку, где лежал мертвец, но она провела там всего несколько минут. Вышла темней тучи, в глазах женщины стояли слёзы, и даже дежурившие у палатки полицейские не решились задержать журналистку или задавать ей вопросы.

Чешко после встречи с майором куда-то исчез вместе со своей свитой, и Варавва, не заметивший, когда полицейский эскорт покинул деревню, вздохнул с облегчением, хотя понимал, что просто так полковник не отступит. Чешко пригрозил ему вполне конкретно, а значит, имел возможности осуществить свои замыслы. Непонятно было другое: откуда он получил такие возможности, позволявшие ему не бояться конфликта с мощной структурой ФСБ.

Поучаствовали в фестивале – как зрители – и Варавва с Евгенией и Алексеем. Сначала послушали выступления уфологов с просмотром видеоматериалов, важно именуемых «доказательствами физического контакта инопланетян с землянами», обошли самые близкие аномальные зоны – Поляну ужасов и Пирамидки, пообедали в павильончике с гордым названием «Аномальное кафе», порешали, что делать дальше.

– Ты первый раз на фестивале? – спросил Варавва лейтенанта.

– Второй, – ответил Алексей.

– НЛО видел?

– Видел, но не здесь. Во время проведения фестивалей местная чертовщина почему-то отключается.

– Ну и каково твоё мнение?

Алексей неопределённо посопел, поглядывая на задумчивую Евгению.

– Если честно, я в пришельцев не верю.

– Но ведь шарики светящиеся летают? Тарелки разные?

– Шарики – это какие-то электрические явления типа шаровой молнии, а тарелки… этому просто пока не нашли правильного объяснения.

– Как же, если об этом целые фильмы снимают?

– Снимают те, у кого хорошая фантазия, – ухмыльнулся Алексей. – Пришельцы – выдумки людей с неустойчивой психикой.

– Если бы это были просто выдумки, людей не убивали бы, – возразила примолкшая Евгения, зябко передёрнув плечами. – К тому же описаны случаи, которые нельзя списать на больную психику свидетелей.

– Ну, не знаю.

Варавва взял женщину под локоть.

– Женя, понимаю ваше состояние, но всё же хотел бы поговорить с вами о Баркове. Он был вам дорог, это естественно…

Евгения слабо улыбнулась.

– Мы дружили, и только. Я помогала ему редактировать статьи и тексты для выступлений по телевидению.

Варавва почувствовал облегчение. Было бы совсем печально, если бы выяснилось, что понравившаяся ему женщина состояла с уфологом в гражданском браке или была его любовницей. Последнее обстоятельство почему-то показалось особенно важным.

– Может быть, вспомните, говорил ли Ермолай, кто из местных помогал ему?

Евгения наморщила лоб.

– Может, и упоминал, но не помню. А плавал он на лодке.

– Тут лодка только у одного мужичка есть, у Феди Скоробогатова с хутора Выселки, – сказал Алексей. – Рыбку ловит и в Усть-Кишерти продаёт на базаре. Можем подъехать, до хутора всего полтора километра, сейчас сухо, нормально проедем.

– Хорошая мысль. – Варавва оглянулся: показалось, что кто-то пристально смотрит ему в спину. – Прогуляемся заодно, разомнёмся. Вы не против, Женя? Нас всё равно не допустят до участия в расследовании убийства, судя по настроению местной полиции, поэтому надо искать другие пути выяснения истины.

– Мне всё равно.

– Тогда поехали.

Расселись в «Волге» Алексея, пропахшей кожей и антикомариным спреем. Машина выехала со стоянки фестиваля, провожаемая взглядами охранников и каких-то мрачноватых молодых людей.

Хутор Выселки встретил гостей тишиной и унынием. В нём сохранились только два дома, ещё четыре стояли с провалившимися крышами, пугая туристов пустыми глазницами окон. Никто по единственной улочке хутора, заросшей травой, не бродил, лишь за домом с зелёным заборчиком копался в огороде мужичок лет семидесяти, лысоватый, сухой, с бородкой, одетый в тельняшку и застиранное трико. Он и оказался Федей Скоробогатовым, ответив на вопрос Вараввы хмурым взглядом из-под косматых седых бровей:

– Чего надоть?

– Добрый день, дядя Федя, – сказал Алексей. – Уделите нам пару минут?

– Чего надоть? – повторил вопрос старик, не спеша выходить с огорода ближе к штакетнику.

Варавва, чувствуя себя как при выходе на подиум: интуиция то и дело подавала сигналы тревоги, за ними действительно кто-то следил, сам подошёл ближе.

– Здравия желаю, Фёдор… э-э…

– Федей меня кличут.

– Майор Кашин, госбезопасность. Это журналистка из Перми, Евгения Дарницкая. Можно задать вам пару вопросов?

Старик воткнул лопату в землю, поднял с кирпича жестяной чайник, отпил из горлышка. Не торопясь вышел к забору.

– Чекист, значить?

– Можно и так сказать. Вы уфолога Баркова знали?

– Уфолога? – Федя почесал пальцем бородку. – А-а… Ермолая, что ли? Ну, знаю.

– Он умер.

Старик мигнул, снова почесал бороду, на задублённое годами лицо его легла тень.

– Царствие небесное… как умер?

– Похоже, убили его, сегодня ночью. Он с вами по рекам плавал, на вашей лодке. Верно?