выписка из донесения дает численность этой бригады на неуказанное число июля месяца:

«Сообщаю для сведения численный состав бригады:

Старший адъютант капитан Коновалов».

Артиллерия войск Временного Приамурского правительства – 11 легких батарей во всех этих мелких летних походах участия не принимала, за исключением 3-й Отдельной Волжской стрелковой и Оренбургской казачьей батарей. Отметим, кстати, что последняя батареей только числилась по бумаге, так как состояла из артиллеристов, в действительности же, за отсутствием орудий, представляла собою конную сотню. О Волжской же батарее мы говорили уже выше.

В главе первой говорилось о создании курсов для повторения и укрепления знаний офицеров разных родов оружия. Вот этими-то занятиями на курсах и несением гарнизонной службы, а также несением своих собственных внутридивизионных и внутрибатарейных нарядов поглощалась вся деятельность и жизнь батарей в эти летние месяцы 1922 г.

Что касается внутреннего распорядка жизни и взаимоотношения чинов, то тут следует отметить, что в этих отношениях 3-й отдельный дивизион представлял собою некоторое исключение из всех остальных артиллерийских частей. Многое зависело тут от личности его командира – полковника Бек-Мамедова. Человек сильной воли, бесцеремонный, признававший лишь свое только собственное мнение, он не желал считаться с офицерами, но солдатам он старался угодить, равно как и высшему начальству, у которого (генерал Молчанов) Бек-Мамедов считался на хорошем счету. Он был кадровым офицером выпуска, кажется, 1908 г. из Михайловского артиллерийского училища, но революции и Гражданская война наложили на него свою печать, отрабатывая в нем тип атамана. В эмиграции Бек-Мамедов «переименовался» в Иллариона Суворова, похитив таким образом имя и фамилию от двух знаменитых русских полководцев и отрекшись от имени своих отцов. Таков был вот командир 3-го отдельного дивизиона, и само собою понятно, какова была обстановка и «дух» в его двух малочисленных батареях, если только ко всему вышеуказанному добавить, что Бек-Мамедов развел в своем дивизионе «ябедничество» и слежку за офицерами и солдатами, причем за первыми следили не только офицеры, но и солдаты. Сам же Бек не гнушался даже того, чтоб иной раз подслушать у двери или окна. В Забайкалье за эту «страсть» он даже раз поплатился: один из офицеров, заметивший своего начальника, как бы ненароком выплеснул из своего стакана горячий чай за окно и окатил своего комдива. «Капитан такой-то, как вы смеете!» – воскликнул Бек-Мамедов. «Виноват, господин полковник, я не знал, что вы подслушиваете», – был ответ. Что мог ответить «гроза-командир»? На сей раз ему пришлось «проглотить пилюлю». Для 3-го дивизиона характерно еще то, что в батареях этого дивизиона (и Волжской также) число офицеров не превышало штатную цифру 7. Все сверхштатные полковником Бек-Мамедовым были переведены, после Хабаровского похода, в отдельный офицерский взвод, в коем установлены «юнкерские» порядки.

В отличие от батарей 3-го дивизиона, все остальные батареи жили нормальной, дружной жизнью артиллерийских частей старой армии. Командиры этих девяти батарей старались поддерживать артиллерийские традиции доброго времени, что благодаря весьма приличному составу офицеров и солдат оказывалось вполне возможным. Число офицеров на батарею колебалось от 12 до 20 человек, число солдат от 50 до 120 человек. Из всех этих 9 командиров батарей один лишь комбат Сибирской казачьей был пехотным офицером, шесть окончили артиллерийские училища, а командир Иркутской батареи был в прошлом артиллерийским подпрапорщиком, дослужившимся до полковничьего чина. Эти обстоятельства делали то, что в Иркутской батарее были более грубые отношения и менее отдавали старым артиллерийским лоском. Все же надо отдать справедливость полковнику Сартыкову – он старался следовать за остальными, а не за Бек-Мамедовым. В заключение нужно несколько задержаться еще на 1-й отдельной батарее. Она являлась единственной свернутой уже в 1922 г. (март месяц) из дивизиона. Вследствие этого в ее списках насчитывалось, кроме командира батареи, еще два солидных штаб-офицера (выпуска из Михайловского артиллерийского училища 1903 и 1904 гг.). В противоположность батареям Бек-Мамедова в 1-й отдельной батарее существовала полная свобода слова и мнения, чем, однако, гг. офицеры не злоупотребляли. Командир этой батареи полковник Романовский (выпуска из Михайловского училища 1904 г.) пользовался глубоким уважением и, я сказал бы, даже любовью своих подчиненных. Его авторитет высоко стоял во всей белоповстанческой армии, не говоря уже об артиллерийских частях.

Теперь мы приведем несколько сохранившихся приказов, рапортов и прочих документов, которые явятся как бы фотографиями, иллюстрирующими данное мною описание жизни армии в Приморье.

«ПРИКАЗ 3-МУ СТРЕЛКОВОМУ КОРПУСУ

Владивосток № 163 26 апреля 1922 г.

1. Сибирского казачьего войска полковника Сычева, состоявшего в Поволжской стрелковой бригаде и переведенного на службу приказом моим от 13 апреля № 143 в Сибирский казачий полк, бежавшего, не сдав отчетности, и по сие время не явившегося к месту назначения, – исключить из списков как дезертира.

Справка: Рапорт начальника Поволжской стрелковой бригады № 767 и сношение командира Сибирского казачьего полка от 23 апреля.

6. 1-го кавалерийского полка младшего унтер-офицера Рямова и ефрейтора Шестакова за появление в пьяном виде на улице города – арестовываю на 14 суток с содержанием на гарнизонной гауптвахте.

Справка: Рапорт начальника Военно-Милицейского отделения № 533

Генерал-майор МОЛЧАНОВ».

«ПРИКАЗ 3-МУ СТРЕЛКОВОМУ КОРПУСУ

Владивосток № 198 9 мая 1922 г.

1. Сводно-Добровольческого стрелкового полка поручик Кузьмин Михаил, за отсутствие чести и достоинства офицерского звания, применительно к статье 46 Уст. дисцип. изд. 1919 г. – разжалуется в рядовые.

Основание: приказ Временного Приамурского правительства армии и флоту от 3 марта сего года № 37.

5. Музыкантов Бабина Ивана и Кузнецова Василия, выразивших желание поступить добровольцами, – назначаю на службу в музыкантскую команду штаба корпуса.

6. Дочь старшего фейерверкера нестроевой команды штаба корпуса Ямина – Александру зачислить на ½ семейного пайка с 1 мая сего года.

Генерал-майор Молчанов».

«Начальник конно-ординарческой команды штаба 3-го стрелкового корпуса 23 мая 1922 г.

№ 238

Владивосток.

Обер-квартирмейстеру штаба корпуса

РАПОРТ

Вверенной мне команды фельдфебель Кислицын Петр вчера, 22-го сего мая, самовольно сменял бывшую его собственную лошадь на другую, взяв придачей 50 руб. золотом.

Доношу на распоряжение.

Подпоручик К…».

«ПРИКАЗ 3-МУ СТРЕЛКОВОМУ КОРПУСУ

Владивосток № 247 30 мая 1922 г.

1. 75 руб. иенами выписать в расход по денежным книгам штаба корпуса из сумм на чрезвычайные экспедиционные расходы и уплатить по счету за № 0107/47 за 3 ведра спирта для экспедиционного отряда генерал-майора Сахарова.

2. 10 руб. иенами выписать в расход, на чрезвычайные экспедиционные расходы и уплатить по счету от 29 мая за № 1007 Уральскому торгово-техническому товариществу за 1 алмаз для резки стекла.

3. 30 руб. иенами выписать в расход на чрезвычайные экспедиционные расходы и уплатить по счету за № 1915 И. Корот за исполнение клише для обложки журнала «Воин».

4. 40 руб. 45 коп. иенами выписать в расход на