как сейчас устроен мир. Не знаю, существовала ли в твои времена технология межзвездных перелетов, но думаю, что изменилось очень многое. В-третьих, твое механическое тело, твои слова и мысли, даже само твое существования многие сочтут ересью, и поступят с тобой как с еретиком. То есть убьют. Кое-кто из моей свиты рекомендовал именно так и сделать, во избежание ненужных рисков. В-четвертых, у тебя ничего нет – ни денег, ни оружия, ни даже еды и энергии для твоей дурацкой аугментики, не способной подзаряжаться самостоятельно. Долго ты не протянешь, даже если ухитришься сбежать – а бежать с космического корабля можно разве что в открытый космос.

Инквизитор замолчал, оценивая произведенный эффект, и его беззастенчивый взгляд позволил Вертеру хоть немного стряхнуть оцепенение с помощью злости.

- Ересь, - хмыкнул он, пробуя слово на язык. – Кажется, за столько лет люди успели забыть, что такое humanism. В вашем языке даже термина такого нет.

- А что такое humanism? – живо заинтересовался инквизитор.

- Этический принцип, провозглашающий высшей ценностью человеческую жизнь и свободу. На нем строилась вся цивилизация… в мое время.

Инквизитор расхохотался. Его свита тоже не сдержала улыбок.

- Кровь Императора, эта наивность просто великолепна! – сказал он, отсмеявшись. – Жизнь и свобода – высшая ценность! Что за идиот такое мог придумать?

- Этих «идиотов» было множество за тысячелетия известной истории. С кого начать?

- Имена древних мыслителей мне не интересны. Но одним своим утверждением ты заработал сожжение. Ибо высшая ценность – служение Императору, а смерть на службе Ему – высшее возможное благо.

- Я разговариваю с вами менее десяти минут, но уже в ужасе от глубин падения человеческой расы. Может у вас тут еще и рабство процветает?

- А что такого в рабстве? – не понял инквизитор.

Вертер закрыл лицо ладонью:

- Ладно, проехали. Вы так красочно описываете мне ужасы, ожидающие меня, но сказав «А», говорите «Б». Вам что-то от меня нужно, иначе бы я уже сполна получил все причитающиеся неприятности. Либо моя ценность настолько велика, что вы готовы меня терпеть, либо, что мне кажется более вероятным, вы сам человек вольных взглядов. Как вы верно заметили, у меня ничего нет, что могло бы представлять ценность. Значит, нужен вам я сам. Вероятно, в качестве пополнения вашей свиты или как источник информации о моей эпохе, или в обоих качествах одновременно. И это подводит нас к очень интересному вопросу… кто вы такой, и чем вы занимаетесь?

- А тебе это важно?

- Поймите меня правильно. Ваш титул мне не говорит ничего. И я вижу, что этические системы наших эпох кардинально различаются. И что-то, нормальное для вас, может оказаться для меня неприемлемым.

- Интересно. Например?

- Например, если вы работорговец, я предпочту убить вас ценой своей жизни.

- Вертер, просто предупреждаю, - сказал Герман, и по его посоху побежали холодные молнии. – Я на твоей стороне. Но если ты только подумаешь о том, чтобы причинить вред господину инквизитору – я сожгу тебя на месте.

- В настоящий момент я не намерен никому вредить. Более того, с моей точки зрения было бы предательством поднимать руку на тех, кому я обязан жизнью. Однако до сих пор господин инквизитор лишь запугивал меня. Это сработает, если ему нужно лишь мое слепое подчинение. В конце концов, сломать можно кого угодно. Но ты, например, служишь ему явно не из страха, и даже не из-за денег. Как и все остальные, кто здесь присутствует. Не делайте такие лица. Пока вы смотрите на меня – я смотрю на вас. Я понял многое о вас, пока вы пытались разобраться, на каком языке я говорю, - Вертер обвел инквизитора и его свиту самым спокойным взглядом, какой смог изобразить. – Вот ты, Герман, близок к своему шефу по статусу, и вероятно в будущем станешь таким же, как он. Варез, не смотря на дурацкое имя, мастер на все руки, чем компенсирует свои физическую немощь. Хаддрин постоянно мучается чувством вины. Айна спит вон с тем здоровяком в красной бандане и с мельтой в руках. И именно вот эта дамочка с сердитым лицом, имени которой я не знаю, предложила меня прикончить без долгих разговоров, она даже готова сделать это прямо сейчас своим дробовиком.

- Босс, - сказал здоровяк в бандане, до этого молчавший. – Можно я его сожгу?

- Отставить, Джей, - инквизитор остановил его жестом. – Потом набьешь ему морду, если силенок хватит. Наблюдательность делает тебе честь, Вертер, но не думай, что меня можно впечатлить лишь этим.

- Как и мое уважение нельзя завоевать лишь обещаниями мучительной смерти. Но эти люди уважают вас, они преданны вам. Скорее всего, для этого есть реальные основания. Итак, я повторяю вопрос: кто вы?

- Я инквизитор Акин Тор на службе Святейшей Имперской Инквизиции, представляю Ордо Ксенос. Мое основное занятие – истребление чужеродных угроз человечеству, вроде тех чудовищ, с которыми ты столкнулся на космическом скитальце. И сегодня был последний день, когда я прощаю тебе разговор со мной в столь дерзком тоне.

- Никого не хотел оскорбить, - киборг примирительно поднял руки. – Однако я все еще плохо понимаю, о чем идет речь. Вы не могли бы начать с самого начала?

- Это будет слишком долго.

- Вы сказали, что не торопитесь.

- Не до такой степени.

- Так чего вы от меня хотите?

- Ты со мной – или нет?

- Я с вами, - Вертер задумался на секунду, подбирая честную, но обтекаемую формулировку. – И буду с вами, пока ваши дела не отвратят меня от вас, или один из нас не умрет.

- Уже лучше, - Акин Тор кивнул, поднялся со стула и направился к выходу. - Герман, поручаю его тебе. А когда закончишь, жду тебя и брата Гериона у себя. Судя по находкам на скитальце, грядут большие беды.

Свита проводила его взглядами, после чего сосредоточила внимание на Вертере.

- Пошли, - сказал Герман. – Господин Тор действительно обладает особым мнением на множеством догматов. Но я бы не советовал более испытывать его терпение. И тем более трезвонить своей ересью про высшую ценность жизни и свободы на каждом углу. Лучше тебе вообще держать язык за зубами, если не хочешь угодить на костер. И – что самое главное – делай что он прикажет. Если у тебе нужны знания