– Лиза, Ли-и-иза...

Тогда она кинула жалкому щуплику конец крысиного поводка и подтащила к берегу.

У Максимки зуб на зуб не попадал. Он вцепился в бетонную плиту и с трудом пытался отдышаться.

Вова вернулся, вылез на берег, но вытираться полотенцем не стал, подставил грудь в золотистых капельках последним лучам заходящего солнца.

– Во-ова-а, – проблеял Максимка, – дай мне, пожалуйста, мыло.

– Ты свое мыло упустил, вот теперь ныряй и ищи его, – пренебрежительно бросил парень.

– Но я не умею нырять...

– Твои проблемы.

Лиза сжалилась, взяла бутылку шампуня и подошла к Максимке.

Мальчик подставил дрожащую ладошку под блестящую розовую струйку, но прежде чем намылить ароматной жижей волосы, спросил:

– Это шампунь Матильды, да?

Девочка добродушно улыбнулась и кивнула в сторону Вовы:

– Пусть не думает, что тебе нужно его дурацкое мыло. Шампунь, – она постучала по крышке бутылочки, – очень дорогой. Знай, ты ничем не хуже Матильды. И ей не жалко для тебя шампуня.

Максимка слабо улыбнулся, а Вова поднял глаза к небу и поддразнил:

– Да, Максимка, ты абсолютно ничем не хуже Матильды, истинная правда. – Он подошел поближе и, отковыривая с шеи Лизы кусочек глины, прошептал: – Какая щедрость, Блонди! Поверить не могу, тебе ничего не жалко для твоего маленького друга, даже крысиного шампуня. Очень трогательно! Щедрая блондинка и влюбленный в нее мамочкин сынок – какая пара, ах, какая пара...

Пальцы Лизы гневно сжались, крышка от шампуня под давлением вылетела и угодила Вове прямо в глаз. Парень охнул, попятился, его правая нога зацепилась за торчащий из земли корень, и Вова шлепнулся на бетон. Посыпались ругательства.

Лиза рассмеялась, Максимка перестал скрести пальцами волосы и в страхе замер.

Вова же вскочил на ноги, но ничего не предпринял, лишь прохрипел:

– Мойтесь скорее, я не намерен тут до ночи с вами торчать!

Матильда позволила себя домыть, а потом с удовольствием втиснулась с желтое платье с белыми кружевами. И против длинных желтых перчаточек, как у дам эпохи мушкетеров, совсем не возражала. Она удобно примостилась на плече у Максимки и теребила лапками его ухо. Мальчик уже напялил на себя очередную рубашку – здравствуй, ранчо, где мои коровы... – и смотреть на него особо не хотелось.

Лиза переоделась в купальник: оранжевые шортики, соединенные тоненькими цепочками с голубым бюстгальтером, сделанным в виде морских раковин. Подружки, когда увидели его перед каникулами, аж побледнели от зависти.

Девочка сидела на расстеленной кофте и, придерживая двумя пальчиками джинсы, окунала их в воду. Она видела, как на нее пялится Вова, и с едва заметной улыбкой злорадно думала: «Конечно, это не на его Стасю смотреть! Да пока Водонапорную Башню оглядишь с ног до головы, устать можно. Я-то милашка... как тут устоять? Наверное, думает, какая я вся шикарная. Прикидывает, сделать мне комплимент или...»

– Лиза-а-а, – выдернул ее из мечтательной дремы окрик Вовы, совсем не подходящий для комплиментов, – ты что, никогда в жизни не стирала?

Она обернулась и смерила его презрительным взглядом.

– Разве это не очевидно?

– Неумеха! – словно выплюнул Вова. – Такими темпами ты до полной луны не управишься.

– О-ой, ну прости, что я не прошла ускоренные курсы для прачек перед поездкой. – Лиза бросила джинсы на пыльный бетон. – Я не твоя Стася, прачка и кухарка в одном лице. Запомни!

Вовины ноздри медленно раздулись.

– Оставь мою сестру в покое, ты ей и в подметки не годишься!

Если бы не изумление, которое испытала девочка на слове «сестра», она бы непременно ответила ему чем-нибудь достойным, но ее планы резко изменились.

– Лиза, я мог бы тебе помочь постирать, – пробормотал Максимка, стараясь смотреть не на нее, а куда-то в сторону и смущенно улыбнулся. – Мама как-то мне показывала.

– Ага, – не отрывая взгляда от сердитого лица Вовы, кивнула Лиза.

«Как же я не догадалась! Они и правда похожи со Стасей... Конечно, сестра! Откуда еще Водонапорной Башне столько всего о нем знать?» – сердце болезненно сжалось. Перед глазами множеством слайдов промелькнули короткие эпизоды. Вот Вова протягивает непропорциональной Каланче кроссворды, чтобы та не скучала, пока поезд подъезжает к станции... На остановке Стася заправляет симпатяге Вове вылезшую из джинсов футболку... Вова подбегает к Стасе, чтобы помочь ей надеть рюкзак... Стася наливает Вове чай и намазывает на булку вареную сгущенку... Вечером у костра Вова накидывает Стасе на плечи свой свитер... А вот они стоят в стороне и смеются над чем-то, понятным только им двоим. Вова шутливо толкает Стасю плечом, а та размахивает длинными руками, точно собирается упасть...

Лиза пораженно моргнула. Она и не подозревала, что замечает и зачем-то хранит в памяти такие мелочи. Точно кто-то услужливый специально для нее вырезал из идеальных отношений брата и сестры особенные моменты, достойные навеки остаться на фото в позолоченных рамках. Когда-нибудь эти карточки можно будет показать внукам и объяснить, как выглядят любовь, забота, ласка, дружба…

Максимка тем временем поднял Лизины джинсы и взял из розовой мыльницы кусочек мыла в виде шоколадной конфеты.

– Можно? – спросил он.

– Бери-бери, – отмахнулась Лиза, а сама изящно поднялась и, лицемерно улыбаясь, шагнула к Вове. – Извини, – девочка как будто от волнения закусила нижнюю губу, – я зря так сказала про Стасю. Она прикольная.

Лицо парня просветлело.

– Правда? А Стаська тоже говорила о тебе хорошо. – Вова пожал плечами. – Она про всех хорошо говорит. Добрая.

«Ага, добренькая дура», – подумала Лиза, продолжая искусственно улыбаться и делать вид, как будто ей искренне жаль.

– Ну что, – Вова кивнул на гору одежды, – возьмемся вместе и сейчас все быстренько постираем?

– Ты не должен... – запротестовала она, сама же нарочно подталкивая его к вещам.

– Мне не трудно. – Парень присел на корточки возле Максимки, который старательно натирал мылом ее джинсы.

Лиза ухмыльнулась, в голове у нее уже созрел план.

Красный спортивный костюмчик с эмблемой «Адидас» во всю длину спины сидел на Матильде, как влитой. Крыса выглядела в нем точно маленькая спортсменка. Она бегала туда-сюда по дереву и грызла кору.

Лиза закашлялась от едкого дыма костра и, обмахиваясь пакетиками с супом, отошла подальше. Ее розовое воздушное платье прокоптилось, а пальцы, торчащие из босоножек, почернели от сажи. Глаза слезились от серой дымовухи под тентом и несправедливости жизни. В пещеры ее не взяли, да ей и не хотелось – раскопками Лиза была сыта по горло. Но еще меньше хотелось кашеварить на целую ораву голодных ртов.