Во-первых, о нашем с ней знакомстве не знает ни один человек на свете, так как познакомились мы совсем недавно, и я никому не успела об этом рассказать.

Во-вторых, эта замечательная старушка в последние годы практически ни с кем не общалась, так что вероятность встретиться у нее с кем-то из знакомых и тем самым осложнить жизнь и ему и себе – была маловероятна.

Ну, и наконец, в-третьих, никакого другого варианта у меня просто не было.

Самым большим недостатком моего выбора было то, что деревня Ксении Георгиевны была ближайшей к месту недавнего преступления, но в этом же состояло и его преимущество. Честно говоря, я валилась с ног от усталости, вернее, валилась с лошадиной спины, или почти валилась. И даже те несколько верст, которые оставалось мне преодолеть, чтобы там оказаться, казались мне немыслимо долгими и почти непреодолимыми.

Так или иначе, но выбора у меня не было, и я подстегнула свою лошадку и направила ее в сторону Елшанки.

Несмотря на усталость, я старалась по возможности избегать оживленных дорог и населенных пунктов, поэтому дорога до дома Ксении Георгиевны заняла у меня чуть ли не половину дня. К тому же лошадка к концу пути внезапно заупрямилась и отказывалась следовать туда, куда я силилась ее направить.

Так что, едва на горизонте показалась луковка елшанской церкви, как я спрыгнула с ее спины и на прощанье огрела ее попавшейся мне под руку хворостиной. Не по злобе, а чтобы заставить ее убраться как можно дальше. Рассчитывая, что, оставшись без всадника, лошадка вернется к тому месту, откуда пришла, или к себе на городскую конюшню. И, как оказалось впоследствии, она выбрала первый вариант, может быть, потому, что туда было ближе. Или потому, что лошади, привыкшие ездить в упряжке, не любят расставаться надолго. Между ними возникает нечто, что в переводе на язык человеческих понятий можно было бы назвать дружбой. А, может быть, это благородное чувство известно животным в не меньшей, чем людям, степени. За свою долгую жизнь я не раз могла убедиться, что животные обладают большей частью приписываемых человеком исключительно себе добродетелей, и ни одним из его недостатков.

Оставшуюся часть пути я прошла пешком, и по пути даже умылась водой из протекавшего по окраине села ручья и привела себя в относительный порядок. А, убедившись, что вокруг никого нет, разделась и погрузилась в еще по-весеннему прохладную воду по самые плечи. Вода, благодаря свои волшебным качествам, сняла с них львиную долю усталости, не говоря о том, что смыла с меня толстый слой пыли и песка, который был способен довести меня до отчаяния. Так что встреченные мною по дороге крестьяне уже не шарахнулись от меня, как наверняка случилось бы, повстречай они меня в недавнем обличье, а приветливо поздоровались. А две девчонки, едва прослышав, что я намереваюсь навестить их барыню, с такой стремительностью сыпанули в сторону господского дома, что только пятки засверкали.

Тем, кто не читал моего первого романа, небезынтересно будет узнать, что Ксения Георгиевна была премилым созданием преклонных лет, вся энергия которой в последние годы была сосредоточена на жизни известных ей лично или понаслышке людей. Нет, она ни в коей мере не была сплетницей, скорее, ее можно было назвать летописцем или архивариусом губернии, много лет спустя я как-то в шутку назвала ее живым «Кто есть кто» Саратовской губернии, и ей это прозвище пришлось по вкусу.

Она встретила меня, как родную, несмотря на то, что до этого дня видела только раз в жизни. Это было около месяца назад во время моей первой поездки, или первого моего расследования истинных причин гибели моего мужа. Именно тогда я попала в ее дом впервые. И, как говорится, совершенно случайно. Хотя, чем дольше я живу на свете, тем реже употребляю это слово – «случайно». С моей точки зрения оно употребляется лишь тогда, когда слабый человеческий ум не в состоянии осознать тех или иных закономерностей бытия. Но это отдельный разговор, и мы к нему когда-нибудь обязательно вернемся. А пока перейдем к тем новостям, что ожидали меня буквально на пороге этого гостеприимного дома.

Вот ведь удивительно. Только недавно, отдыхая от трудов праведных, взял я в руки книжку, которую давно собирался прочитать, но как-то все руки не доходили. Умную и древнюю, как все, что касается Востока. И вот там-то я и вычитал, что «в лексиконе мудреца нет слова „случайность“. И долго размышлял по этому поводу у удивлялся древней мудрости. А теперь то же самое, чуть ли не слово в слово у собственной тетушки отыскал. Вот так-то. Вечно ищем мы ума в премудростях заморских, не замечая, что собственные наши отцы и деды с этой мудростью жили и за особую мудрость не почитали, считая чем-то обыкновенным и нисколько ни выдающимся.

Но вернемся к тетушкину рассказу, тем более, что ее ожидают совершенно невероятные новости. А, может, вся наша жизнь российская настолько невероятна была во все времена, что это и должно бы стать основным жанром для всего в ней написанного. Может, поэтому и не вышло ничего у нас с реализмом, тем более социалистическим? Вслед за тетушкой вспомню Гоголя: совершенно невероятным происшествием назвал он одну из своих пьес. И это не какая-нибудь фантасмагория, не «Ревизор» даже и не «Портрет», а самая что ни на есть обыкновенная «Женитьба». И что же в ней невероятного? – спросите вы. А все. Потому что дело происходит в России. Но это так, к слову.

– Катенька, дружочек вы мой, – распахнула навстречу мне по-стариковски уютные объятия Ксения Георгиевна. – Вас уже отпустили?

Я не поверила своим ушам. Мало того, что старушка была в курсе самых последних событий моей жизни. Но она даже не удивилась, увидев меня на пороге своего дома. Более того, она словно ждала меня весь день с нетерпением и вот теперь, наконец, дождалась. Во всяком случае, именно так она встретила меня и больше не задала ни одного вопроса, пока не накормила вкуснейшим обедом и не угостила своей традиционной настойкой. Надо ли говорить, насколько уместным было и то и другое. А едва заметив, что у меня слипаются глаза, тут же уложила на мягкие перины и, несмотря на то, что сгорала от нетерпения, удалилась на цыпочках и не будила меня до самого вечера, вернее до глубокой ночи, потому что я проспала весь день и весь вечер. И это было немудрено, учитывая что позапрошлую ночь я провела на тюремных нарах, а всю прошлую – и вовсе не сомкнула глаз по известным читателю причинам.

Когда я, наконец, открыла глаза, я не сразу поняла где нахожусь. И, только услышав тихий старушечий шепот за дверью, вспомнила все, что со мною стряслось и пожалела, что проснулась. Сон – великий лекарь, он заставляет забыть о всех треволнениях и несчастьях, если не напоминает о них в еще более чудовищных кошмарах. Не помню, что мне снилось, потому что ангел, посылающий мне сновидения, вероятно, сжалился надо мной и послал одно из тех чудесных видений, настолько прекрасных, что человеку не дано вспомнить их после пробуждения, словно наш чересчур реальный мир их не достоин. И тем чудовищнее был переход из волшебного мира грез в кошмарный абсурд реальности.

Ксения Георгиевна то ли молилась, то ли считала петли своего бесконечного вязанья. Но – так или иначе – она не спала. И хотя бы для того, чтобы соблюсти правила приличия, мне нужно было к ней выйти, тем более, что я прекрасно понимала, что является истинной причиной ее бессонницы. Старушка не могла сомкнуть глаз, пока не услышит от меня полный отчет обо всем, что стряслось со мной за время нашей с ней разлуки.