Но перед этим снова смотрю на Юлю. Между нами тишина. Девчонка отворачивается — то ли смущается, то ли обижается. В обоих случаях хочется к себе прижать и стереть лишние стопоры поцелуями. Уверен, ей не так уж не хотелось мне отвечать.

Ну да ладно. Это всё потом.

Неохотно отвечаю курьеру, иду принимать у него заказ. Придётся вниз спуститься, потому что вход в общагу только по электронным пропускам, которые лишь у студентов и работников общежития есть.

А значит, Юля тут одна побудет. В том, что назад меня пустит, на самом деле не сомневаюсь, да и ключи беру с собой. Но вот в том, что по моему возвращению нас ждёт ещё большая дистанция, чем та, что незримо нависает сейчас; я просто уверен. Увы.

Юля ведь даже абсолютно не интересуется тем, почему я вообще требую именно поцелуев и по какой такой причине внезапно перевёлся сюда. Ей будто нет до этого дела — настолько относится к происходящему, как к сделке. Как парня меня, видимо, настолько не рассматривает, что и пофигу, что там мне нужно и зачем.

Она, конечно, всё это уже высказывала мне и давала понять поступками, но каждое новое подтверждение неприятно задевает. Но вместе с тем и вдруг подогревает азарт не отступать, напрочь расхерачить все эти её преграды.

С курьером расправляюсь быстро. Вниз молниеносно по лестнице спускался, а наверх повезло с как специально открывшимся передо мной лифтом.

И вот я снова в комнате. Подмечаю, что Юля теперь на своей кровати, сидит там ближе к концу и задумчиво рассматривает собственные пострадавшие ноги.

А потом всё-таки поднимает холодный взгляд на меня. В её глазах лучше всяких слов читается недовольство, но я зачем-то продолжаю нарываться:

— Так, на чём мы остановились? — ухмыляюсь.

— Не подходи, — тут же враждебно отзывается она. — Это был ни фига не аванс, а полноценный…

Юля всё-таки осекается, вздыхает тяжело, явно не зная, каким словом охарактеризовать произошедшее. Или неужели стесняется произнести «поцелуй»?

Возможно, её папаша гораздо более бдящий, чем даже с её слов представляется. Отсюда отсутствие её опыта?

— Это я целовал тебя, а не ты меня, так что всё норм. Будет как аванс, — небрежно отзываюсь, ведь не дурак обламывать себя особый кайф. А он непременно гарантирован, когда Юля будет сама меня целовать.

Ради такого я готов самого кураторного из всех кураторов из себя построить.

— Так нечестно, — поджимает губы Юля.

— Как и врать папочке, — с усмешкой парирую, напоминая ей о главном.

Она ведь очень не хочет, чтобы он правду узнал. Бросает на меня сердитый взгляд, но не возражает. Вместо этого кивает на пакеты у меня в руках:

— Сколько я тебе должна?

— Нисколько, — просто отвечаю, даже не удивившись тому, что Юля думала, будто я подсчитал.

— Я в состоянии заплатить за себя сама, — цедит она.

Вернее, её папаша? Не уверен, что эта милаха работала хотя бы один день в своей жизни. Впрочем, и не обязана. Хотя теми же фотографиями могла бы зарабатывать, круто у неё получается.

— Верю. Но не привык позволять девушкам платить, — безапелляционно заявляю. — Равноправие — миф.

Судя по ещё более недовольно поджатым губам Юли, она с трудом сдерживается, чтобы не высказать мне что-то типа того, насколько дремучие у меня взгляды. Смотрю на неё безотрывно — осмелится ли спорить? Должна понимать, что деньги я не приму.

И, видимо, девчонка это всё же улавливает. Хмурится, довольно резко забирает у меня свою еду, но не возражает.

Уже неплохо.

А впереди ещё ночь…

Глава 8. Юля

— Может, врубим фильм? — предлагает Антон, когда мы располагаемся за столом поесть.

Пожимаю плечами. На самом деле сама привыкла обедать подо что-то, но здесь вариантов немного. На телефонах экраны маленькие, а других в общежитии нет. Если только лезть в чемодан и ноутбук доставать.

Впрочем, это определённо лучше, чем сидеть напротив Антона в тишине. Или за разговором… Не хочу ловить его взгляды на себе, пусть лучше и вправду фильм смотрит. Ради такого я даже выбор ему предоставляю.

— Сейчас, достану ноут, чтобы экран был побольше, — иду к своему чемодану. — Ты какой фильм хочешь?

— Вообще я фантастику люблю. Особенно про космос. Но мне интереснее твой выбор.

Хм, и почему? Я думала, Антон оставил попытки сблизиться со мной после моих «выходок». Его что, вообще ничем не проймёшь? Я ведь даже не объясняла ему причины своего поведения, но ему хоть бы что. Быстро отошёл, а ведь ещё в лесу дистанция ощутимая чувствовалась.

Впрочем, милым и заботливым парнем, каким почти показался, когда на руках меня нёс; сейчас его тоже трудно назвать. Скорее, наглеет и напирает, невзирая ни на что.

— Я люблю документалки, — спокойно сообщаю, решив, что в любом случае справлюсь. Главное, чтобы папе на звонок ответил.

— Неожиданно, — немного задумчиво подмечает Антон.

— В документалках частенько сюжеты покруче любой художки, — негромко поясняю, одновременно ставя ноутбук на стол. Антон помогает и подключает его. — И острее воспринимаются за счёт реальности.

Он кивает, будто точно уловив, о чём я.

— Реальность всегда острее.

Снова Антон говорит со знанием дела. Словно про свой опыт. И на этот раз я не выдерживаю:

— Например, гонки?

Не смотрю на Антона, настраивая передачу интернета с телефона на ноут. Наверное, только поэтому и так легко спрашиваю о том, что было два года назад, когда этот парень мне чуть ли не понравился.

— Это в прошлом, — серьёзно говорит Антон. — Сейчас у меня нормальная работа.

— А универ? — загружая браузер, так же ровно интересуюсь.

И мысленно чертыхаюсь. Нашла о чём спросить. Лучше бы уточнила, что за работа. А то, получается, подвела к его переводу. Который, вполне возможно, связан со мной.

Чувствую на себе пристальный взгляд Антона и напрягаюсь, подбираясь вся.

— Я не сталкер, — без обиняков сообщает он. — За два года тебя не забыл, конечно, но не особо