— Я это запомню. Будьте уверены. Кстати, не пора ли нам бросить машину? Она ведь ворованная, и ее уже наверняка ищут.

— Ты прав, — отозвался Кремнев. — Вываливайся.

— Что?

— Выкатывайся из машины. Дальше пойдем пешком.

От нагретого солнцем асфальта поднималось марево тугого жара. Они шагали по обочине: Кремнев с чудо-кейсом в руке, а чуть впереди — Шеринг в дорогом светлом костюме и белой шелковой рубашке.

Прямо по курсу, на горизонте, дрожали в расплавленной амальгаме воздуха контуры белокаменного городка. Шеринг выглядел измученным, Кремнев, напротив, шагал бодро и уверенно, словно успел хорошенько выспаться и пообедать, хотя не сделал ни первого, ни второго.

«Это просто черт знает что такое, — думал Шеринг, вяло передвигая ноги. — За три года они должны были поостыть. И напрочь забыть о моем существовании».

— Пошевеливай копытами! — прикрикнул сзади Кремнев.

Шеринг непроизвольно прибавил шагу.

«Я сейчас должен сидеть в прохладной комнате с пультом в руках и потягивать ледяной коктейль. А вместо этого тащусь по пустыне в компании какого-то неандертальца с рожей Бельмондо и замашками Рэмбо».

Шеринг тоскливо вздохнул. Пройдя еще несколько шагов, он взглянул на солнце, затем перевел взгляд на наручные часы.

— Уже половина двенадцатого, — сказал он сокрушенным голосом. — К вашему сведению, я должен был позавтракать еще час назад!

— А ты приучай организм к новому расписанию, — посоветовал Кремнев.

— К какому? — не понял Шеринг.

— К тюремному. В тюрьме в это время уже обедать будешь.

Шеринг помрачнел еще больше. Он прошел еще несколько шагов, затем оглянулся и обиженно заявил:

— У меня, между прочим, язва. Если я вовремя не поем, могу и окочуриться.

— Стой, — скомандовал Егор.

Шеринг остановился.

— Уйди с обочины!

— Куда? — не понял Шеринг.

— А вон к тому камушку.

У Шеринга не осталось сил на споры, и он послушно прошагал к плоскому валуну, на который указал Кремнев. Егор последовал за ним.

Положив кейс на валун, он откинул металлическую, изрытую пулевыми вмятинами крышку и достал сверток с бутербродами. Один протянул Шерингу, второй оставил себе.

— С чем это? — подозрительно спросил Шеринг.

— С сыром и ветчиной.

Шеринг усмехнулся:

— Из московского гастронома?

— Из местного.

Шеринг взял бутерброд, повертел его в руках, затем снял ветчину и отбросил ее в сторону. То же самое он проделал и с хлебом. Затем поднес оставшийся кусочек сыра ко рту и недоверчиво откусил.

— Выбрасывать-то зачем? — хмыкнул Егор. — Вернул бы назад.

— Чтобы ты это съел? Не выйдет. У тебя и так сил, как у бизона.

Откусив еще кусочек сыра, Шеринг погонял его во рту и сказал:

— Между прочим, язва, господин чекист, вещь коварная. Если меня невзначай скрутит приступ, будете точно сдувать пылинки с мертвеца.

— Ну и что?

— А то. Вашему начальству это вряд ли понравится.

— Много ты понимаешь, — усмехнулся Егор.

— Кое-что понимаю.

Шеринг откусил еще кусочек, пожевал, выплюнул и яростно швырнул оставшийся сыр в пыль.

— Ты только что лишил себя завтрака, — сказал на это Кремнев. — А заодно и обеда с ужином.

Дожевав бутерброд, Егор отряхнул ладони и скомандовал:

— Все, пошли дальше.

— Как — пошли?не поверил ушам Шеринг. — А отдохнуть!

— Отдохнуть? А ты только что чем занимался?

— Дегустировал сыр и нашел его отвратительным. Теперь я хочу сесть на камень и посидеть минут пятнадцать. У меня ноги гудят.

— Главное, чтобы ты мог ими двигать. Пошли! Егор поднял руку и легонько подтолкнул Шеринга к дороге.

— Палач, — выдохнул тот сокрушенно. — Верный заветам партии красных палачей.

— Поменьше базлай, — посоветовал Кремнев. — И шевели батонами. Не пойдешь сам — понесу на пинках.

— И к тому же — стопроцентный хам, — пробормотал Шеринг и, спотыкаясь, побрел к шоссе.

* * *

Красный телефон на журнальном столике черного дерева опять зазвонил. И снова грохот музыки, несущейся из-за стены, заглушил его протяжные трели.

Грузный широкоплечий мужчина лет пятидесяти сидел в шезлонге на краю овального бассейна с искрящейся на солнце голубой водой. У мужчины была загорелая кожа, золотисто-карие глаза и длинные, тронутые сединой волосы, завязанные сзади в «конский хвост».

На коленях у здоровяка сидела смуглая красотка в плавках-бикини. Поблизости крутились еще три полуголые девицы. Одной рукой здоровяк поглаживал обнаженную грудь смуглянки, а в другой держал высокий стакан с холодным голубоватым коктейлем.

Красавица, обнимавшая Солодова, соскочила с его коленей и с веселым визгом прыгнула в бассейн, а ее место рядом с хозяином тут же заняла другая.

…А красный телефон в гостиной все звонил и звонил.

* * *

Это был небольшой и довольно дрянной ресторанчик, главными преимуществами которого были дешевая выпивка и прохладный полумрак зала.

Кремнев и Шеринг сидели в темном углу у телефонного аппарата. Не дождавшись ответа, Кремнев вздохнул и брякнул трубку на рычаг.

К ним подошла официантка.

— Сеньоры, порфавор…

Она улыбнулась и жестом пригласила их следовать за собой. Кремнев и Шеринг поднялись со стульев и устало зашагали за ней. Официантка провела их через зал с немногочисленными посетителями и указала на круглый столик в тихом закутке.

Кремнев и Шеринг уселись за столик. Официантка, наградив их ослепительной улыбкой, удалилась, но вскоре вернулась снова. С интересом поглядывая на Кремнева, она выгрузила с подноса на стол восемь рюмок текилы, блюдце с дольками лайма, два бокала и бутылочку минеральной воды.

Затем, пожелав им приятного аппетита, удалилась, неистово виляя крепкими бедрами. Шеринг взглянул на рюмки мрачным взглядом и обеспокоено проговорил:

— Это что такое?

— Текила, — ответил Егор.

— Вижу, что не лимонад. Предупреждаю — я не пью.

— Да ну?

— Не пью и вам не советую!

— Сегодня пьешь.

Шеринг возмущенно вскочил со стула.

— Какого черта вы распоряжаетесь?

— Сядь, — сказал Егор. — Я сказал: сядь на место и не мозоль глаза.

Шеринг несколько секунд постоял, затем покорно уселся на стул. Плечи его обвисли, из него словно воздух выпустили.