— Да, да! — воскликнул он, поднялся с дивана и, одергивая домашний свитерок, пошел за ней следом. Он с удовлетворением заметил, что она надела чистый новый халат, а волосы ее вымыты и уложены. Проходя в прихожей мимо зеркала, Таня взглянула в него и поморщилась.

— Свинья свиньей.

— Не говори так! Ты сегодня удивительно хороша!

— Не ври. Большой Брат, все равно не умеешь… Только чур кофе готовлю я.

Она сварила кофе в сверкающей металлической кофеварке, которой в последние месяцы никто не пользовался, обходясь растворимым. Кофе получился крепкий, горький, с густым ароматом. Таня налила чашку Павлу, себе, села, достала сигарету.

— Ты не курила бы, — осторожно сказал Павел. Он давно уже перестал заговаривать с ней на эту и подобные темы, но сегодняшний вид и состояние Тани настолько его обнадеживали, что он решил попытаться. А вдруг наконец-то прислушается.

— Опять воспитываешь, Большой Брат? Брось. Пустое это дело. Я не внушаема и до всего дохожу только своим умом. Пей лучше кофе. Коньячку плеснуть?

— Господи, откуда ты берешь эту дрянь?

— Заначки, милый, заначки. Так плеснуть?

— Нет уж, спасибо!

— Тогда и я не буду… Что, удивлен? Ожидал истерики, визгу, качания прав? Нет, Павлуша, истерик больше не будет. Этот этап мы миновали. — Она погасила сигарету и бросила пачку ему. — Теперь это все твое. Завязываю.

— Умница. Давно пора.

— Сегодняшний разговор с Адой многое прояснил. Все эти месяцы я была мерзкая, капризная, опустилась, махнула на себя рукой. Я была отвратительна, да?

— Ну что ты, — неуверенно произнес Павел. — Когда женщина в положении…

— Вот именно, в положении. Ты нашел самое подходящее слово. Я оказалась в положении, которого не понимала, мучительном, неопределенном…

— Что ж тут неопределенного?

— Погоди, не перебивай… Я менялась, а значит, менялся весь мир вокруг меня. И в этом меняющемся мире я потеряла точку опоры, потеряла себя. И только сегодня определилась, осознала саму себя и свое состояние… Понимаешь, это болезнь, подлая, постыдная болезнь, которой наградил меня, сам того не желая, ты, муж мой любимый.

— Стой-стой, я не понимаю тебя…

— Болезнь, которая, к счастью, излечима… Ты запустил в меня микроба, и из него растет паразит, вроде солитера, сосет из меня соки, превращает в уродину, в заурядную тупую брюхатую бабищу с капризами и «настроениями». Остается это пережить, перетерпеть.

— О чем ты?

— Об этом. — Она показала на свой выпирающий живот. — О маленьком вампире, который пожирает меня изнутри.

— Но это… это же наш с тобой ребенок! Помнишь, как мы радовались…

— Это ты радовался. А я только старалась, пыталась любить это маленькое чудовище. Теряла себя и тем самым доставляла страдания тебе и ему. — Она снова показала на живот. — Но теперь я во всем разобралась.

— В чем?

— В том, как должна понимать создавшееся положение и как действовать. Во-первых, я поняла, что ненавижу то, что ношу в себе, и ненавидела с самого начала.

Таня говорила спокойно, отрешенно. Павел с ужасом смотрел на нее и с еще большим ужасом осознавал, что именно сейчас происходит стремительное возвращение прежней Тани, прекрасной и таинственной, но только в новой, зловещей ипостаси, как бы с обратным знаком. Или это ему только кажется?

— Тогда я не понимала своей ненависти и всеми своими действиями — обжорством, питьем спиртного, ленью, неопрятностью физической и эмоциональной — неосознанно старалась уничтожить его и тем самым уничтожить и себя. При этом я была убеждена, что люблю его и себя. Теперь, когда я разобралась в своих чувствах, я буду его холить и лелеять, потому что так уж вышло, что мы с ним временно составляем одно целое. Как знать, может быть, я стану любить этого человечка, похожего на тебя — и на меня. Но пока, извини, не могу.

— И все это тебе наговорила Ада?

— Нет. Мы говорили совсем о другом. Тебя это не касается. Просто наш разговор помог мне разобраться в самой себе.

«Стоп, — приказал себе Павел. — Не спеши принимать ее слова за чистую монету. Откуда тебе знать, что управляет психикой беременной женщины. Да, то, что она говорит, чудовищно. Но вспомни все ее закидоны последних месяцев. И прими это за очередной закидон. Посмотри, как она преобразилась сегодня, как похорошела в одночасье. Может быть, это мудрая природа таким вот странным образом выправляет ситуацию, дает ей силы справиться со страданиями, вынести бремя… Бремя… беременна. Почему мне раньше в голову не приходило, что это слова одного корня».

Он поднял голову и с улыбкой посмотрел на свою красавицу-жену. Она улыбнулась ему в ответ и подмигнула, как в прежние времена.

— И спать бы надо, да не хочется. Кофе-то крепковат оказался, — сказал он. — Пойти поработать, что ли?

— Не поспать всегда успеешь, — сказала Таня. — Если не спится, есть у меня одно средство…

— Таблетки? — Он настороженно посмотрел на нее.

— Зачем таблетки? Кое-что другое, многократно нами испытанное. Ты после него всегда засыпал как сурок.

Он понял, улыбнулся и покачал головой.

— Нельзя нам сейчас. Повредим там что-нибудь…

— Не повредим. Я знаю одну такую позу. Она обняла его, и они направились в спальню.

— Только свет погаси, — сказала Таня. — Не хочу, чтобы ты меня видел такой.

…Кровать ходила ходуном. Павел мгновенно проснулся. Таня металась, ударяя Павла то головой, то рукой, стонала, выкрикивала чужим, низким голосом:

— …Детей, значит, отторговала, старая сволочь? Дочку мою украсть хочешь? Не дам! Еще поглядим…

Павел схватил ее за плечи, встряхнул. Она открыла глаза.

— Ты что? — сонно спросила она обычным своим голосом.

— Ты кричала, бредила…

— Ничего не помню… Спи.

Она закрыла глаза и повернулась на бок. Через несколько минут Павел услышал ее шепот:

— Эй… Ты не спишь?

— Нет.

— Знаешь, если у нас будет девочка, назовем ее Анной.

— Почему Анной?

— Так.

— Я вообще-то Митьку намечал… Можно и Анной. Красивое имя. Только путаница будет. Таня-Аня, Аня-Таня…

— Будем звать Нюктой… то есть Нютой.

— Нюта… Анюта… Хорошо, спи.

VI

Таня менялась и расцветала на глазах. От неряшливости, неопрятности, лени не осталось и следа. Былая тяга к сладостям, табаку, алкоголю сменилась полнейшим отвращением. Павла она гоняла курить на лестницу и подарила ему специальный дезодорант для рта «Эол», чтобы он после каждой сигареты обязательно освежал рот. Каждое утро она делала предписанную беременным гимнастику, по много часов гуляла, даже взялась вести хозяйство, как умела, — правда, умела она немного. В последнем, однако, здорово выручала Ада, нередко теперь бывавшая у них. Они стали выбираться в люди, навестили родителей Павла, побывали и в Танином отчем доме, у Ады с Николаем Николаевичем, навестили нескольких друзей Павла и даже сходили на концерт знаменитого Клиффа Ричарда в «Октябрьском» — Павел очень боялся, чтобы в давке Тане не намяли живот. Ничего, обошлось.