Мой стон разорвал покров тишины спальни. И я застыла, когда поняла, что глаза Ника открыты.

Но его рука все еще была именно там, где должна была быть. А пальцы — все еще во мне.

Я потянулась к нему, шире развела бедра, сама буквально насадилась на его неподвижно застывшие пальцы.

— Пожалуйста! — захныкала я, глядя в его невероятно красивые глаза.

Да, я готова была умолять, только бы он дал мне то, чего я так хочу.

Я видела борьбу на его лице. Понимала, что сейчас просто умру, если Ник уйдет.

Мгновения тянулись невероятно долго.

Я крепко зажмурилась, задержала дыхание, но не могла заставить себя не двигаться. Я все так же тянулась к нему, вбирая пальцы Ника своей мокрой и истекающей от наслаждения плотью. А моя ладонь все так же сжимала возбужденный член и двигалась в унисон с бедрами.

Моя агония длилась вечность. А мой палач и инквизитор, наконец, глухо выругался, дернул меня на себя, заставляя рухнуть на его грудь, и вцепился в мои губы своим открытым ртом.

Мое тело билось в диких судорогах от каждого погружения сильных пальцев. Каждое движение Ника я принимала, жадно отвечала громким стоном, пока мой мир не начал вращаться. А потом и вовсе взорвался яркими красками, ослепив меня.

На мой живот тугой струей излилась страсть моего Ника. Я все еще ласкала его, наслаждаясь тем, какой он податливый и отзывчивый.

Я чувствовала, как сильные мышцы дрожат под моими ладонями.

Я была счастлива, испытав первый в жизни оргазм. Настоящий, тот, от которого срывает предохранители и превращает мозги в вязкую субстанцию.

Ник тяжело дышал в мою шею. Я, приоткрыв глаза, любовалась небольшим, но весьма заметным пятнышком, оставшимся на его плече от моих зубов.

— Прежде, чем ты скажешь, что все это ошибка, а у тебя есть Маша, вспомни, что ты сам лег в эту постель, — пробормотала я.

Мои пальцы не хотели выпускать на волю мужской член, тихонько поглаживали влажную плоть. Как и рука Ника все еще находилась между нашими телами. А его пальцы — во мне.

— Сань, нам нужно поговорить, как двум взрослым, а не подросткам, — хрипло пробормотал Ник.

Его руки разжались, легко сдвинули мое обмякшее от удовольствия тело и опустили на постель.

Сам Ник подскочил на ноги, не оборачиваясь ко мне лицом, застегнул брюки, а потом только взглянул на меня.

— Говори, — пожала я плечом.

Каждая клеточка моего тела была счастлива маленькой победой. Я вытянулась на постели, словно сытая кошка. И не собиралась скрывать своих эмоций. Как и не планировала кутаться в одеяло или одежду.

Моя пижама почти ничего не скрывала, скорее наоборот, очерчивала острые вершинки сосков.

Я не сводила взгляда с серьезного Ника. Хотелось его как-то встряхнуть, вызвать бурю в его душе.

Господи, да увидеть хоть какие-нибудь эмоции! Мы ведь только что кончили, обоюдно, по взаимному согласию! Пусть он и спал первую часть нашего небольшого представления, но ведь потом был вполне бодр!

Мои ладони небрежно и лениво заскользила по талии, приподнимая тонкую ткань пижамы. Словно невзначай коснулась ребер, груди, и выше, ко рту.

Я видела, что Ник что-то собирался сказать, да так и застыл, открыв рот и не произнеся ни слова.

А я легко облизнула свой палец, порочно и влажно, не оставляя сомнений, ни Нику, ни себе.

Ник шумно сглотнул, когда моя ладонь вновь пустилась в обратный путь, но на этот раз, задержалась на возбужденной горошине соска, а потом устремилась к разведенным бедрам.

Я вновь ощутила, как по венам струится пожар. Взгляд Ника пылал, обжигал, заставлял забывать всю скромность.

Я протяжно выдохнула, прикусила губу, прогнулась под диким взглядом моего мужчины. А мои пальцы запорхали там, где были руки Ника.

— Кассандра! — взревел Ник, но я лишь коварно улыбнулась.

— Я хочу тебя, Ники, — порочно замурлыкала я, позволяя ему видеть все, что я вытворяю с собой. — Можешь просто посмотреть, а можешь дать мне то, чего я хочу.

Я видела, как Ник качнулся вперед, но потом, вероятно, его идеальный мозг заработал в прежнем режиме.

Мужчина развернулся на пятках, широким шагом преодолел расстояние от постели до ванной комнаты и скрылся за закрытой дверью.

— Трус! — выкрикнула я ему вслед.

Легко поднялась с постели, поправила пижамку и исчезла в своей комнате, выбрав уже привычный путь — через балкон.

На часах было раннее утро. А в моей голове — настоящий винегрет. Но я четко знала, что этот день будет лучше вчерашнего. К тому же, я планировала показать Нику, что мне можно доверить не только приготовление кофе. Я ведь могу профессионально делать расслабляющий массаж! А грозному и ужасному руководству он просто необходим в перерывах между совещаниями.

Когда я приняла душ, оделась и привела волосы в порядок, из отражения зеркала на меня смотрела вполне приличная бизнес-леди. Разве что вырез блузки был более откровенным. Но это мелочи по сравнению с чулками, которые я планировала продемонстрировать брату по пути в офис.

Завтрак в компании ничего не подозревающего дядьки и привычно хмурого Ника поднял мне настроение. А что такого? Спала я отлично. Пробуждение тоже оказалось весьма впечатляющим. Я не видела повода, чтобы унывать, или хмуриться.

***

Это утро изменило многое. Да что там! Оно изменило все!

Теперь, по моему же вчерашнему приказу, кофе приносила мне только Кассандра. И девушка делала это в свойственной лишь ей манере.

В десять часов утра дверь моего кабинета распахнулась. Без стука, а тем более — без разрешения войти.

Я понял, что узел галстука сдавил шею так, что дышать стало трудно.

И смотрел на то, как Саня переступает порог моего кабинета.

Спиной вперед. То есть сначала мелькнула округлая задница, затянутая в черную ткань юбки, а потом уже сама девушка.

Дверь негромко хлопнула. Я понял, что нужно срочно заканчивать телефонный разговор, иначе Максим Егорович, ведущий юрист фирмы, узнает много нового из жизни шефа.

Голос юриста умолк, связь прервалась, кабинет погрузился в тишину, а Саня уверенно двинулась в мою сторону, удерживая перед собой небольшой поднос с чашкой кофе и печеньем.

Я видел ее легкую улыбку на красивых губах нежно-розового цвета. Видел дикий, коварный блеск в глубине глаз. Видел, как при каждом вдохе тонкая ткань блузки натягивается на груди, и легко можно было рассмотреть кружево лифчика.

Нежно-персиковый цвет. Совершенно неожиданно.

Это бестия предпочитала яркие акценты. А тут — пуританский и не свойственный ей оттенок.