Но Сашка не слышала меня. Смотрела сквозь меня, когда я с силой дернул ее за руку, заставляя обернуться.

Босая, безумная, беспринципная!

Она даже не сопротивлялась, когда я схватил ее в охапку. Ее руки безвольно повисли, а губы шептали вполне осознанно:

— Все меня бросили, и ты брось, Ник!

Мы оказались в машине за несколько секунд. Хорошо, что я припарковался максимально близко к выходу. Усадил Сашку на заднее сиденье, вынул аптечку. Нужно бы обработать рану, пока девчонка не подхватила какую-нибудь заразу.

— Я всегда хотела заниматься дизайном, а отец заставил учиться на факультете менеджмента, — заговорила Саня. — Хотела жить здесь, а он отправил меня заграницу. Хотела быть обычной девчонкой, а он нанимал мне имиджмейкеров, чтобы я выглядела принцессой. Хотела дружную семью, а получила одиночество.

— Хотела сестру, а получила брата, — дополнил я картинку, усмехнувшись.

— На самом деле, нет, — вздохнула Сашка, терпеливо ждала, пока я обрабатывал рану, и даже не возмутилась, когда заливал порезы антисептиком. — Я всегда хотела старшего брата.

— Он у тебя есть, Саш, — напомнил я.

Сестра смотрела на меня. В ее взгляде почти не было тумана. Только усталость. Душевная боль. А еще возраст. Не было и намека на безумства, на безрассудные поступки. Словно она повзрослела, изменилась до неузнаваемости.

А мне так хотелось вернуть ее обратно. Хотелось жадно глотнуть той жизни, которую она источала. Сашка всегда была свободной. А я завидовал ей. И теперь, кажется, умудрился сделать так, как просил отец. Убил ребенка в ее сердце. Голыми руками задушил и растоптал.

— Утром я обязательно попью крови у всех окружающих, Ник, — пообещала Саша шепотом, — А сейчас я устала и хочу домой.

— Хорошо, — кивнул я, убрал аптечку, сел за руль.

Сашка устроилась позади. Я бросал осторожные взгляды в зеркало. Саня не шевелилась, сидела игнорируя ремень безопасности. Я не стал настаивать, просто сбросил скорость. Дороги пустые, трафика почти нет. И я был уверен, что мы доберемся без приключений.

Видел, что Саша начала засыпать. Длинные ресницы легли на бледные щеки. Голова немного склонилась набок. Сейчас, как никогда, сестра выглядела беззащитной, совсем девчонкой, ранимой и одинокой, словно была беспризорником.

Но ведь у нее есть семья! Есть отец, дядька, моя мама, которая считает ее дочерью, пусть отец и запрещал ей вмешиваться в воспитание Сашки, но все равно, для мамы Саня была дочкой.

У нее есть я. Пусть я и считал себя последним уродом и скотиной за то, что хотел ее, как женщину, но ведь я не был чужим ей.

Небыстрая езда убаюкивала расшатавшиеся нервы. Полная тишина, повисшая в салоне, давала отличную возможность подумать, взвесить все, проанализировать.

И сейчас, как никогда ясно, я понял одну простую, как грабли вещь. Пришло время, когда стоит признать, сколько значит для меня Кассандра. И чем сильнее я стремился игнорировать ее, заменить кем-то, делать вид, что кроме братских чувств ничего к ней не испытываю, тем прочнее она вгрызалась в меня. Даже когда находилась на другом конце земли. Даже когда была с другим. Даже когда я был с другой.

Я бросил удивленный взгляд на Саню. И стало легко от того, что она там, за моей спиной, в безопасности, рядом, спит и даже не представляет, не догадывается, что я только что решил ее судьбу. Решил окончательно, не спросив Сашкиного разрешения.

И плевать! Все равно она будет возражать, будет ругаться, возможно, даже покалечит меня слегка.

И от этого улыбка намертво приклеилась к моему лицу.

— Ох, Саня…. — выдохнул я, крепче сжимая руль.

Я отвлекся всего на миг, просто, чтобы протянуть руку и коснуться тонкой стопы. Мне нужно было это касание. Как глоток воздуха нужно! И ощутив тепло, понял, что отныне все будет иначе. Все будет так, как и должно. Все будет….

Оглушительный скрежет металла отрезвил, мгновенно вышвырнул меня из фантазий о будущем с Сашкой. Перед глазами яркие вспышки смешивались с кромешной тьмой. Я вцепился в руль руками, ремень врезался в грудину, дыхание остановилось. Но это волновало меня меньше всего. Перед глазами всего на мгновение мелькнули хрупкие, тонкие запястья.

— Не-е-е-ет! — взревел я, но не успел ничего сделать.

Меня прижало так, что не мог пошевелиться. Но я рвался вперед, наплевав на боль во всем теле. Кажется, безумно длинную вечность я выбирался из тачки. Пытался вынуть телефон из кармана, чтобы набрать номер службы спасения. Но все было липким, а пальцы не слушались.

— Сашка! — я орал во всю глотку, повторял вновь и вновь заветное имя своей девчонки, но натыкался на кромешную тьму и тишину.

Моя голова вращалась дикой каруселью, взгляд плыл, но я умудрился рассмотреть ее.

Моя девочка лежала в траве. А я рухнул рядом.

Я убил не только ребенка в ее душе. В этот вечер я умудрился уничтожить сразу троих одним махом. Юную девчонку, Сашку и себя.

Я сорвал голос от крика. Но это не помогло, не облегчило мою боль даже на грамм.

Подполз к ней, обнял, прижал к себе. Она пахла цветами, ярко, дерзко, незабываемо, ни с чем несравнимо. Она пахла жизнью и свободой. Я всегда любил этот аромат, с первой встречи. Всю жизнь. И сам же его убил.

***

Меня не пустили в реанимацию. Не сработали угрозы, обещания спонсорской помощи, звонки чиновникам и светилам медицины. Со всех сторон было глухо. Оставалось лишь смириться и ждать.

Меня осмотрел врач. Я даже не слушал, что он говорит. Все мысли были там, с Саней. И на все вопросы отвечал юрист. Слова лишь обрывками доносились до моего сознания, сквозь шум, головную боль и арктический холод, захвативший каждую клетку моего тела.

— Какие новости? — услышал я голос Осинина, который примчался в клинику после звонка Максима.

Я молчал, Макс ответил за меня:

— Операция прошла успешно. Внутренние органы не пострадали. Множественные переломы. Возможно, сильное сотрясение. Ждем.

Лев сел рядом со мной. И от того, что появился кровный родственник моей Сашки, чувство вины еще сильнее сжало тиски на мне.

— Я убил ее.

— Никон, тебе стоит воздержаться от подобных заявлений, — вмешался в разговор юрист.

— Я был за рулем. И я здесь. А она — там.

Лев промолчал. Но его взгляд говорил больше любых слов.

Да, я виноват. Не уберег. Не усмотрел. Погубил.

Сжал руками голову, зарылся пальцами в волосы.

— Не говори пока отцу. У него сердце. Я сам.

— У него сердце? А у Сашки? У Сашки его нет, да? — вспылил Осинин. — Я всю жизнь молчал, не лез, не вмешивался. А вы! Вы угробили девчонку!