А вот что пишет киевский историк и краевед Елена Малышко о поисках своей прабабушкой Марией Павловной Стефановой (урожденной Березовской) сведений о судьбе своего сына Олега Александровича Стефанова, погибшего в Великую Отечественную: «В отчаянии, как последнюю возможность, прабабушка решила использовать свою детскую дружбу с Родионом Малиновским, который в 50-е годы был уже маршалом Советского Союза, занимал пост Министра обороны. Я хорошо помню эти разговоры в семье о переживаниях того периода — прабабушка не хотела подвести своего доброго знакомого, представившего обществу, по известным причинам, несколько другую биографию. Усадьба тети Родиона Яковлевича, Натальи Малиновской — врача-помещицы, находилась по соседству с усадьбой Павла Григорьевича Березовского — об этом до сих пор помнят старожилы села Старый Белоус.

Встречая в послевоенных газетах фотографию своего детского друга, прабабушка лишь горестно вздыхала. Но желание узнать о судьбе сына, найти место его захоронения пересилило сомнения.

Достоверно известно, что официальный ответ из Москвы так и не пришел. Но позднее в семейных рассказах появились географические названия, которые не были указаны в скупых строках похоронного извещения. “Река Черная”, “Ленинградский фронт”. Откуда взялись эти данные спустя десятилетия после войны? Может быть, все-таки помог Малиновский, пусть опосредствованно? К сожалению, этого уже не узнать. Относительно недавно, начиная готовить этот материал, я прочитала в Википедии маленькую заметку о том, что в народе название реки Мста, которая протекает через Боровичи — место дислокации 281 стрелковой дивизии, — в переводе со старофинского переводится как Черная.

Не удалось узнать — что именно произошло на полигоне в Боровичах — был ли это несчастный случай во время учений, или дивизия подверглась бомбардировке. Равнодушные цифры архивных документов подводят промежуточный итог количества “выбывших” из числа лиц офицерского состава ветслужбы к середине 1942. И лишь 24.01.1944 руководство решает наконец- то уведомить родных».

В данном случае для нас принципиально важным является то, что на связь Родиона Яковлевича Малиновского с селением Старый Белоус на Черниговщине указывает не только письмо Л.В. Рожалина, но и работы местных краеведов, с Рожалиным никак не связанных. Правда, они ошибочно считали владельцем усадьбы не Веру Николаевну, а Наталью Модестовну, сестру Рахили Модестовны, которая не была ни врачом, ни Малиновской.

Вера Николаевна Малиновская — лицо вполне реальное. В «Екатеринославском адрес-календаре на 1916 год» читаем: «Мариупольская женская гимназия В.Е. Остославской (Больничная, д. Трегубова). Преподаватели:… Малиновская Вера Николаевна. Преподаватель Мариупольской женской гимназии (она же врач гимназии)». А в адрес-календаре «Весь Мариуполь и его уезд», выпущенном С.А. Копкиным в 1910 году, указан адрес проживания Веры Николаевны: Мало-Садовая улица, детский приют. Вполне возможно, что Вера Николаевна также работала в этом приюте врачом. И именно она могла устроить Наталью Николаевну Малиновскую санитаркой в детском приюте в Киеве. Родион Яковлевич, скорее всего, учился в мариупольской мужской Александровской гимназии. Она располагалась на Георгиевской улице, в доме Городской Управы. Гимназия была основана 15 сентября 1876 года и состояла из 1-го приготовительного класса, 8 основных и 7 параллельных (с 1-го по 7-й) классов. А мог он учиться и в частном реальном училище Гиацинтова, располагавшемся на углу Торговой и Николаевской улиц, в доме Оксюзова. Оно было открыто в 1906 году, а в июне 1907-го было преобразовано в частное реальное училище. Там имелось 5 основных и два приготовительных класса. Не исключено, что до поступления в гимназию или реальное училище Родион Малиновский мог окончить Мариупольское духовное училище, располагавшееся на Митрополитской улице, или одно из многочисленных городских начальных училищ. Мог он учиться и в Гоголевском 2-м городском училище на Итальянской улице, в доме Католической общины, или в Городском 4-классном мужском училище на Фонтанной улице, против мельницы Гоффа.

Мариуполь — неофициальная столица греков Украины. Однако в этом крупном портовом городе Юга России было немало не только греков, но и итальянцев. Там располагалось итальянское консульство. Крестной же матерью Родиона, как мы помним, была итальянка Людвика Бозелли.

В цитированном выше доносе первая жена маршала Лариса утверждала, что со многими своими родственниками Родион Яковлевич «связи не терял никогда». И не исключено, что под теткой Лидией, которая будто бы была фрейлиной при дворе (это может быть всего лишь отражением того факта, например, что она окончила Смольный институт), Лариса Николаевна в действительности имела в виду Веру Николаевну Малиновскую. Не исключено, что Малиновский поддерживал с ней какую-то связь, если, конечно, она пережила Гражданскую войну и не эмигрировала, равно как и с другими родственниками по этой линии. Поэтому он мог знать о судьбе Льва Львовича Тове и в своем романе какие-то эпизоды его биографии соединил с биографией своего дяди Василия Антоновича. Ведь в автобиографии Малиновский писал, что дядя Василий был на каторге как раз во время Русско-японской войны, а в романе «Солдаты России» тот же дядя Василий во время этой войны богатеет на военных подрядах. А Лев Львович Тове, с которым, как мы убедились, Родион, по крайней мере один раз в жизни, точно встречался, как кажется, разбогател благодаря золотым приискам, но под конец жизни разорился, что, вероятно, и спровоцировало его самоубийство. Также не исключено, что его жена, для которой это был второй брак, ранее была замужем за каким-то крупным чиновником, как и жена Василия Антоновича Гринько в «Солдатах России».

Скорее всего, и эпизод этого романа, когда Ваня Гринько мечтает о кадетском корпусе, а ему предлагают на выбор либо военно-фельдшерскую школу, либо сельскохозяйственное училище, отражает вполне реальные разговоры, только не с графом Гейденом и графским садовником, а с Верой Николаевной и Рахилью Модестовной. Убежденные толстовки и противницы насилия, они, конечно, не могли одобрить идею Рона поступить в кадетский корпус и стать профессиональным военным. Поэтому могли предложить своему приемному сыну на выбор либо медицинское, либо сельскохозяйственное образование. Характерно, что точно такой же выбор между медициной и сельским хозяйством Вера Николаевна предложила и Рожалину.

Если версия с «мамой Верой» и «мамой Кроной» соответствует действительности, то становится понятно, почему Родион Яковлевич всю жизнь тщательно скрывал свою связь с этими людьми. Тесная связь с толстовцами — это был не тот факт, который позволял делать успешную карьеру в Красной армии. А тут еще многие члены семейства Хирьяковых оказались в эмиграции. Так, после революции пребывал в Польше известный писатель Александр Модестович Хирьяков, до Первой мировой войны — убежденный толстовец. В 1906 году он издавал эсеровскую газету «Голос» и за публикацию антиправительственных материалов был приговорен к году крепости. После прихода к власти большевиков А.М. Хирьяков был арестован, бежал из-под ареста и, совершив кругосветное путешествие, в конце концов обосновался в Польше. Александр Модестович активно участвовал в эмигрантской периодике эсеровского и кадетского толка, в 1930-е годы был председателем Союза русских писателей и журналистов в Польше. С точки зрения НКВД он считался ярым антисоветчиком. А.М. Хирьяков умер летом 1940 года в Варшаве, оккупированной немцами. Понятно, что с таким родственником Малиновского в Испанию бы точно не выпустили, да и до генерала дослужиться вряд ли бы позволили. Скорее всего, уволив из армии, самое позднее, в конце 20-х годов.