Затем Серега исчез, но появились чекисты. Они шантажом и угрозами вынудили Милославского сменить род деятельности из расчета его последующей работы в ментовке. Чекистам надо подобраться к каким-то определённым товарищам. Ясно. Тут, в принципе, более-менее вырисовывается канва событий. Теперь… Родной отец, твой имею в виду, остался с фотками Аристарха и золотыми монетами. Каким-то хреном его занесло в Комитет. А с другой стороны, не менее загадочным хреном его занесло к бандитам. Или к ворам. Или просто к мутным личностям.

— Он мог пытаться скинуть золото… — Высказался вдруг Мажор, задумчиво глядя в пустоту.

— Не понял? — Я отвлёкся от собственных размышлений.

— Смотри… Я оставил ему золотые монеты. Да. Он доучился в школе и исчез. Предварительно подставив своего попечителя. Но что, если именно так Серега и спелся с мутными, как ты их называешь, личностями? Из-за монет. Он ведь из деревни не с голой жопой уехал. Еще и мать мою с собой прихватил. Тогда вполне может быть, что все три ограбления, о которых тебе рассказали, а произошли они как раз после того, как отец смылся из Воробьевки, имеют к нему отношение.

— Да. Может и так. Но это не объясняет наличие украденных бриллиантов у Милославского. Ты ведь понимаешь, что скорее всего они украденные?

— Понимаю. — Мажор тяжело вздохнул и медленно двинулся в сторону палаты. — Не понимаю только одного. Как Милославский вообще понял, что я существую. И как догадался о способе, чтоб дёрнуть меня обратно. Он — комсомолец. Времена сейчас особые. В переселение душ, думаю, мало кто верит.

Я топал рядом с Жориком, осмысляя все, о чем мы только что говорили. Ситуация выходит мандец, какая запутанная. Но при этом…

— Слушай… Смотри, что получается… — Я тронул Мажора за плечо, дабы он снова остановился. — Если все, что ты говоришь, правда, насчет Милославского… Выходит, ты должен точно знать, как вырулить это дерьмище в нормальный итог. Он ведь не просто так тебя подтянул. Получается, нам надо очень хорошо подумать, что в тебе такого имеется. Особенного. Врубаешься?

Глава 10

Жорик

К счастью, задержаться в медицинском учреждении надолго мне не пришлось. Вот что значит, договориться с нужными людьми. В данном случае, с врачами.

Я вышел «на свободу» через несколько дней. Несколько очень насыщенных дней.

Меня таскали по всей больнице на все возможные процедуры и обследования. С утра до ночи. Одной крови, есть подозрение, забрали несколько литров. Я уже начал подозревать, что моя кровь — особо ценный продукт и ее толкают «налево» через подпольных советских барыг. В качестве весьма дорогого сырья. Может, лабораторным путем в ней были найдены какие-то особенные элементы. Не знаю…

Кроме того, проверили каждый орган. Начиная от сердца и заканчивая… Нет, это я вспоминать не хочу. В жизни мужчины, как оказалось, есть врач, о котором он предпочитает забыть. Прежде мне ни с чем подобным сталкиваться не приходилось и очень надеюсь, больше не придётся. Просто после того, как Стас сказал грустному доктору, мол, все его проблемы решаться, когда у меня обнаружится что-то очень опасное, влияющее на работу головного мозга, этот доктор на всякий случай захотел проверить даже то, что на мозг вообще никак повлиять не может.

В общем, если чекистам придет в голову выяснить, каким это образом я оказался серьёзно болен, то сомнений точно не возникнет. Мою рожу знала уже вся больница. А по количеству сданных анализов и назначенного обследования, можно реально подумать, что я не просто серьезно, я смертельно болен. Практически на последнем издыхании.

Встречать меня из больницы прибыла чуть ли не вся семья в полном составе. Впрочем, не только семья. Тоня, Андрюха, Матвей Егорыч и, конечно, Стас.

Я вышел на улицу под ручку с Соколовым. Не в том смысле, что он вывел меня, как барышню. Просто топал рядом придерживая за локоток.

— Сейчас стошнит от тебя. — Сообщил я ментенку. — Ведешь себя, как курица. Суетишься, кудахчешь. За мной мать родная так не бегала, как ты.

— Насчет «стошнит» — взаимно. Но все должно выглядеть достоверно. Кстати, домочадцы искренне верят в твой диагноз. Имей в виду.

Я чуть не споткнулся на ровном месте после такого заявления Стаса. Просто про семью даже и не подумал, если честно. Казалось, главное, впарить версию с болезнью ментам и комитетчикам. Пожалуй, еще рассчитывал сыграть на этом факте в разговоре с Наташкой. Он ведь неизбежно состоится, наш разговор. Думал, зарядить девчонке такую версию. Мол, беда подкралась незаметно. Со дня на день все станет совсем плохо. Имею ведь я право в конце своего очень короткого жизненного пути, выяснить правду. Сын — мой? В принципе, был уверен, скорее всего, да. Но Наташка должна признать это. Как факт. Я ее знаю очень хорошо. В любом другом случае будет упираться, словно баран посреди дороги. Раскорячится и с места хрен сдвинешь.

— Ты издеваешься? — Спросил я ласково ментенка. — Ты же прикололся, что семья верит в мою болезнь? Это была очень плохая шутка?

— Нет. Просто решил, так будет лучше. — Соколов невозмутимо продолжал тащить меня на встречу с горюющей родней. Даже с шага не сбился.

А я издалека уже видел, родня реально горюет. Тоня то и дело прикладывала носовой платок к уголкам глаз, утирая слезы. Андрюха стоял с таким выражением лица, будто я сейчас не сам подойду, а меня поднесут. Причем, вперед ногами. Дед Мотя выглядел сурово. Он держал себя в руках, не давая волю эмоциям. Но от этого смотрелся не менее трагично. Хоть Семена не притащили с собой. На том спасибо. Его тут ещё не хватало.

— Я просто охреневаю с тебя…– Сказал я Соколову. Потому как ничего другого на ум больше не пришло. — Ты понимаешь, что они уже напридумывали? Представляешь, во что теперь превратиться жизнь? Они ни на шаг не отойдут.

— А ты понимаешь, что так действительно будет лучше? Для них же, в первую очередь. Ещё раз говорю, все должно быть достоверно. И между прочим, то, что не отойдут ни на шаг — больше плюс, чем минус. Одного тебя вообще хрен оставим теперь. Думаю, твой батя уже выяснил, Милославский остался цел и невредим. А вот то, что на этом он успокоится, наоборот, не думаю. Значит, будут еще попытки. И нам надо выяснить, что именно у них произошло, у настоящего Жорика и Сереги. Причем выяснить максимально быстро. Как и определится с твоей особенностью. Помнишь? Почему Милосовский решение проблем свалил на тебя. И откуда он вообще узнал про свое второе «я». Короче, дел куча. Но лучше, если эти дела ты будешь решать под присмотром. Хватит. Погулял уже. До дырки в боку догулялся.

— Жорик!!! — Раздался женский крик, который прервал рассуждения Соколова на полуслове.

Это была Тоня. Она заметила меня первой. Домработница сделала шаг вперед, собираясь побежать навстречу, но тут же растерянно остановилась. Рука с платком снова поднялась, прижимая ткань к глазам.

— Мляха муха…– Пробормотал я себе под нос.

— Георгий… — Матвей Егорыч быстро двинулся к нам с Соколовым. Подошел. Крепко пожал мою руку, глядя прямо в глаза. — Не бои́сь, Георгий. Заберем тебя в Зеленухи. У нас бабка есть в соседней деревне. Хорошая бабка…Говорят, с того света людей возвращает. Испуг отливает на раз-два.

— Матвей Егорыч, ну, что за глупости говорите! — Андрюха не отставал. Вслед за дедом тоже рванул ко мне. — Взрослый человек. Партийный. А говорите, бабка… Просто Жорику надо в деревню. Чтоб воздух, молочко свежее, огурчики с грядки. Чтоб покой и тишина. Никаких волнений. Сразу станет легче. Там батя, он не бросит. Баньку будем каждый день…Мамка пироги будет печь.

Голос братца подозрительно дрогнул.

— Батя…мамка…– Передразнил Матвей Егорыч Переростка. — Вот прямо помогут они. Гляди-ка.

— Так, товарищи семья, не мешаемся под ногами. — Стас рукой отодвинул деда Мотю. — Необходимо болящего транспортировать домой. Вот и авто уже на месте. Прибыло.

Соколов рукой указал в сторону стоявшей неподалеку «Волги».

— Это откуда? — Я покосился на Стаса. — Не припомню, чтоб мы были счастливыми обладателями машины. Только не говори, что за эти несколько дней выиграл в лотерею.

— Ты теперь многого не припомнишь. — Тихо хохотнул Соколов. Шутник, блин. А потом громко добавил. — Олега отец помог. Исаева. Я же был у него. Вот, дал