Незнакомец резко посуровел. Краснота на его лице стала медленно переходить в лиловость.

– Что за шутки?! Распоясались в своем Лодимере! Зато у нас тут дисциплина! У нас у-ух! Погодите, возьму я вас в ежовы рукавицы! А за порушенный лабиринт заплатите из собственной зарплаты.

Во время этого разговора Яромир стоял как на иголках. Ему казалось, что Илья слишком уж вежливо беседует с этим недомерком. По какому праву этот ряженый клоун повышает на них голос? Он хотел уже вмешаться в разговор, но Попович незаметно ущипнул его за руку.

– Простите, – Алеша вежливо поклонился. – Все произошло по недоразумению и незнанию. А… с кем мы имеем честь?

– Командир богатырских курсов ефрейтор Збруев! – отчеканил мужик. – И с этой самой минуты вы переходите в полное мое подчинение. Я научу вас родину любить! – Он выпучил глаза и пошире раскрыл рот, чтобы уточнить, каким образом он будет добиваться этой любви, но замер, не произнеся ни звука. Потому что в этот самый момент ворота со стороны улицы широко распахнулись и во двор въехал отряд биварских рыцарей. Могучие, закованные в броню всадники подскакали вплотную к богатырям и остановились.

– Я есть Курт Рябе! – прорычал самый здоровенный, не поднимая забрала. – Великий магистр ордена самплиеров! Кто тут есть главни? Отвечать!

– А по зубам? – кротко осведомился Муромец.

– Что есть по зубам? Что ты есть сказаль, груби мужик? Я есть тебе настукать большой глюпи голова!

– А я есть надрать тебе большой грязный задниц! – в тон ему ответил Илья. – А ну слезай с коня, ржавая кастрюля, сейчас ты у меня будешь травку щипать, баран!

– О! Я есть грозни биварски баран… абер, барон! Я тебя много бить, и ти будешь мой рюсски рап, будешь чистить мой доспех и играть балалайка!

Илью почему-то разобрал смех, а Яромир не выдержал. Незаметным движением он врезал коню по челюсти, и могучий немецкий битюг рухнул, задрав все четыре копыта кверху. А сам барон Курт Рябе, пролетев по воздуху метра два, прямиком вписался в ефрейтора Збруева, отскочил и с неимоверным грохотом шмякнулся на землю. Впечатление было такое, что он налетел на кирпичную стену.

– Два наряда вне очереди, ать-два! – гаркнул Збруев, отряхивая с парадного мундира пылинки и откатывая Курта Рябе в сторону. – Немедленно мыть полы, свинья ползучая!

Курт Рябе кое-как поднялся и принял боксерскую стойку. Остальные рыцари подъехали ближе, чтобы в случае чего помочь своему магистру.

– Ты кто есть, хам и мерзавец? – уже спокойней осведомился ефрейтор Збруев, тщетно пытаясь хоть что-то разглядеть за железным забралом.

– Малшать, жалкий старика-кака-шечка! – загремел Рябе. – Я есть навести тут ейн орднунг! Где ваш нашшальство?

– А начальство – это я, – грустно сказал командир курсов. – Ну-ка, сынок, сними с башки ведро, я тебя учить буду.

Курт Рябе понял, что сделал промашку, запыхтел как паровоз, засуетился, извлек откуда-то из железных штанов гаечный ключ и стал отвинчивать шлем. Однако доблестный рыцарь не учел особенностей русского климата. Болты и гайки заржавели и приварились насмерть, так что шлем снять не удалось.

– Может, оторвать? – вызвался Муромец. – Это мы враз. Хоть так, хоть с головой…

– Отставить! – скомандовал Збруев и ласково поманил рыцаря пальцем.

– Иди сюда, мой мальчик!

– Яволь, майн фюрер! – «Мальчик», мелко дрожа доспехами, подошел ближе.

– Ты меня хорошо видишь? – осведомился командир.

– Так точно, майн фюрер! – попытался подлизаться Рябе.

– А теперь будешь видеть хуже! – пропел Збруев и ткнул пальцем в смотровую щель.

– Ай-яй-яй! – взвизгнул биварец и бросился бежать, но поскольку был в доспехах, то убежал не слишком далеко, а поскольку еще и окривел, то стал бегать по кругу. Ефрейтор Збруев несколько минут наслаждался красивым зрелищем, затем махнул рукой и повернулся к богатырям.

– Как набегается, дадите ему тряпку. Пусть драит полы до посинения. А этих… – тут он повернулся к его соратникам, – этих направьте уборную чистить. И чтобы до блеска! Все ясно?

– Так точно! – рявкнул за всех Илья Муромец.

Ефрейтор Збруев вынул из кармана песочные часы:

– Та-ак! Осталось меньше минуты. А где же… Ага! Вот и они!

Ворота распахнулись еще раз, пропуская чистокумарских богатырей Али и Вали. Надо отдать должное братьям – они не растерялись. Скользнув беглым взглядом по богатырям, тут же безошибочно опознали фигуру ефрейтора и рванули к нему.

– Господин баши! По приказу великого халифа прибыли в ваше распоряжение!

– Полное! – заискивающим голосом добавил Вали.

– Молодцы! – просиял ефрейтор и повернулся к остальным: – Вот у кого учиться надо, дуболомы! А сейчас всем на ужин. Отработка нарядов… ладно, после отбоя.

Витторио Алхимус, маг третьей категории, осторожно приоткрыл дверь и принюхался. Застарелый запах нестираных носков обрушился на него как цунами. Алхимус хватанул забродившего как брага воздуха и моментально окосел. Первым и вполне естественным порывом было развернуться и бежать отсюда как можно дальше, куда-нибудь на лужок, а еще лучше на берег реки, где можно отдышаться, а заодно понаблюдать из-за кустов, как плещутся голые изнурийские крестьянки.

Но идти против воли учителя было равносильно самоубийству. Алхимус неоднократно убеждался, что могучий кудесник найдет его везде и накажет. Вот намедни он только подумал о своем шефе плохо, ну представил себе на секунду, что режет учителя широким хлебным ножом, как тут же этот самый нож слетел с полки и двинул Алхимуса черенком по лбу. Здорово двинул. Шишка получилась хорошая, с отпечатком завода-изготовителя.

Слов нет, шеф, конечно, великий человек и о своем ученике заботится как никто. Но слишком уж больно дерется. И все норовит палкой по башке. От этого в мыслях всегда расстройство и путаница.

Но палка – это еще ничего. Это он так шутит. А когда сердится, то начинает пуляться молниями, а ведь не от всякой увернешься! Один раз зеленая магическая молния вошла ему в лоб, а вышла в пятку. Он потом целый месяц ходить не мог, только вальсировать. Потому что одна нога шагала, как и положено, вперед, а вторая в это время делала шаг назад. Вот и приходилось выпендриваться. Но зато как веселился шеф! Он буквально сползал со своего трона от хохота. И дрался меньше.

Витторио вздохнул, зажмурил глаза и просунул в образовавшуюся щель голову:

– О великий Дуремаг! Вы меня зва… квак!

Дверь с веселым грохотом закрылась, прищемив тощую шею Алхимуса. Витторио, беззвучно разевая рот, уставился прямо перед собой.

– Ну что же ты, Витя? – раздался издевательский голос учителя. – Проходи, садись. Негоже в дверях стоять!