уже не мешала воющая сигнализация на улице. Я скалил зубы в темноте и дышал перегаром первача и газировки в подъезд…

Утро следующего дня:

– А может, купим попугайчика, назовем его Лингамом и потом башку открутим? – предложила моя разламывающаяся от похмелья голова.

– Давай, – согласился друг.

Только наша безграничная лень помешала привести этот гениальный план в исполнение.

После глубокого падения начался долгий и нудный подъем к потерянным высотам. Мы с Антохой занялись йогой. Это выглядело так: он лежал на одном диване, а я на другом. Мы думали о хорошем. О том, что больше никогда не будем пить. Совсем, то есть никогда. Займемся физкультурой, будем больше бывать на свежем воздухе, но без пьянок за городом, в лесопарках, на набережных, в кабаках и на квартирах. Поскольку мы в это не верили, йога выходила какая-то неказистая.

Примерно также обстояли дела с той религиозной анафемой, которую изрыгали на лингамы служители культа. Столько эфирного времени проповедники на телеэкранах ни занимали никогда. По всей видимости, крепко им жаренный петух клюнул в одно место. Доходы их резко упали с началом лингамной лихорадки. Монахов мужеского пола, может, и стало больше. А доходы упали. И это не могло не волновать князей церкви. Я обычно переключал канал, когда слышал, что-то вроде: "женщина – не сосуд для лингама". Не знаю, почему были профуканы результаты крестовых походов. Наверное, потому что воевали не за идею, а за золото. А тут даже и победы никакой не могло быть в принципе. Сколько страждущим ни внушай, что лингамы – зло, женщина она сама решит, чо как. Купила, воткнула, дальше целюлит прошел, о ПМС забыла, волосы стали шелковистыми, грудь упругой, морщины разгладились, мешки под глазами отправились в эмиграцию… но и этого мало – раньше считающиеся абсолютно бесплодными женщины благополучно рожали! Ну не от лингамов, конечно, а от мужиков. Но в первую очередь благодаря лингамам. А тут проповеди. Нет, камни святые или просто кирпичи в огород лингамщиц не долетали. И что странно: ни одного слова в защиту лингамов, ни статей от "независимых" ученых. Ни пука, ни свиста, ни слова тихого. С той стороны. И молчание поглотило всю ту многомиллионную и многоглоточную шумиху, которую развели святые или не очень отцы. Женщины в городах и весях, где никогда не было интернета, подключались к нему только чтобы зарегистрировать лингамы. Представительниц прекрасного пола пугали адом. А они втыкали лингамы, много работали, плодотворно творили и активно рожали детей. Даже те страны, где рожать уже стало традиционно не модно, вдруг, "проснулись" – расцвели. И в роддомах заугукали… преимущественно девочки. Новая поросль, точнее старая, но на новый лад. Счастливые. Здесь, сейчас.

Копаем глубже… как говорил наш прапор: «на полный штык». У нас сломалась микроволновка от известного брэнда, но когда мы её разобрали, то увидели надпись – Made in China.

– Удивительно! – заявил Антоха и глаза у него за очками стали больше.

– Обычные дела. Ты же сам мне рассказывал, когда из Парижа вернулся, что купил там брелок с Эйфелевой башней, перевернул к верху пузом, а там написано Made in China.

– Да я не про печку. Про лингамы…

– А лингамы тут причем?

– Любой товар китайцы разбирают и делают у себя дешевле. А с лингамами так не вышло.

– Ну не любой. Макинтоши в Китае не делают. Эти… телефоны Верту тоже там не штампуют.

– Это не массовые изделия. А лингамы по всему миру разошлись. И никакого контрафакта.

– Там же регистрация…

– Там тайна, такая тайна, что…

И Антоха не договорил. Я стукнул кулаком по разобранной микроволновке, но от этого ей лучше не стало. И мне тоже.

Из финансовой пропасти и болота безнадеги нас вытащила Динка, как бы парадоксально это ни звучало. Она сильно поднялась. На два месяца исчезла, вернулась с четырьмя лингамами, вся светящаяся от ежедневного двойного кайфа. Она мне как-то пыталась объяснить график включений-подзарядок её четырех лингамов, но это оказалось инфой не для средних умов и я фишку не просёк, а вот Антоха сказал, что ему всё ясно.

– Ну, что, мальчишки мои любимые, – она нас обняла, – пойдёте ко мне работать?

Я чуть не прослезился. Был готов на всё, но работа оказалась не пыльной. В службе мониторинга. Проще говоря, мы выбивали кредиты за лингамы, которые барышни не спешили отдавать. Как оказалось, наличные деньги у населения кончились, а поток лингамов не оскудевал. И откуда они только брались? Так вот, теперь бабам предлагались льготные кредиты на лингамы, цены на которые пусть и не в четыре, а в два раза, но все же упали. А значит, Ольга Смирнова в отличие от других царей и президентов за свой базар ответила хотя бы на 50 процентов. Брали то кредиты охотно, а вот отдавать подавляющее большинство женщин не спешило. Тогда и являлись мужики – исключительно мужики! – облаченные в черную униформу с белыми буквами "СМ" (служба мониторинга) на спине. Почему в эту коммерческую силовую структуру шли исключительно мужики, думаю, объяснять не надо. Ворон ворону – глаз не выколет, лингамщица лингамщицу поймет, кое-что кое-где дрогнет и очередную выплату по кредиту можно будет отложить. А вот мужик, обозленный лингамами, и более уже не являющийся вершиной эволюции – он на происки лингамщиц ноль внимания, фунт презрения. Потому что мы одной бедой развенчаны!

Сначала мы увещевали (этим в нашей паре занимался интеллигентный Антон), а ежели понимания не наступало, то в дело вступал я (отвечающий за крутые меры). С каким наслаждением я вырубал лингамы! Этого не передать. Естественно, нас ненавидели. В народе нас прозвали эсэсовцами. А кое-кто из интеллигенции бросали нам злобное: «кромешники!» Мне Антоха пояснил, что так называли опричников во времена Ивана Грозного. Точное определение, но не прижилось. Ведь кто такие фашисты, в нашей стране знают все, а коннотации слова «кромешники» ещё поди разбери. К слову, в нас бросали не только слова, но и более тяжелые предметы. И даже стреляли иногда из газовых и травматических пистолей. Поэтому на дело мы ходили в бронниках и при оружии. Мало-помалу между женщинами и мужчинами стала разгораться холодная война, плавно переходящая в горячую. Женщины стали высшей расой, а мужики – вроде как балластом. Те мужчины, из которых гвозди можно было делать, а не те, что тряпками зовутся, теперь работали в "СМ" и отключали лингамы от сети. Было от чего возненавидеть друг друга, клин вошел между полами "М" и "Ж". Но были и плюсы – я наконец-то отдал кредит. Банк был рад.