Но именно Диана стала одной из ступеней в таком, как мне казалось, идеальном плане. Теневая империя Давыдова скоро перестанет быть его, а также несколько вполне крупных фирм, не считая сети алкогольных магазинов по всей стране, и так, по мелочи: заводики, фермы, спортивные комплексы.

Его дети не знают и части того, чем он владеет.

Это только кажется, что Савелий – просто пафосный старикан, имеющий одну вшивую контору, у него много чего есть, все записано на подставных лиц. Если раньше я тренировался на относительно мелких коммерсантах, то крупная рыба Савелий Макарович Давыдов требовал к себе многолетнего подхода.

Не знаю, когда это началось, наверное, лет в десять, я вечно голодным пацаном понял, что в этом мире выживает не сильнейший. А человек с холодным разумом, кто умение и хитрее, кто просчитает все на несколько ходов вперед, а не тот, у кого острый нож и мощный кулак.

Вот тогда я начал читать все, что было в интернатовской библиотеке, вместо того чтобы драться за полдник и добавку на заброшенной спортивной площадке.

Трезвый и холодный расчет – вот что правит миром. Все эмоции надо прятать, а лучше вообще о них забыть.

Но рыжая девчонка, что угодила под колеса моего внедорожника, с поцарапанными коленками и с полными слез зелеными глазами, пошатнула все принципы.

Она была слишком настоящей, открытой, никогда не встречал таких.

А вот сейчас этот заморыш, внебрачный и непризнанный сын Давыдова, предлагает ей стать его женой. Женой кого? Скрытного, закомплексованного извращенца? Он совсем ёбнулся? Взять в жены мою Регину? Да я ему яйца вырву и жрать заставлю.

Раньше все время удивлялся, как такого умного и сообразительного парня недооценивают, даже уважал его, пока не окунулся в эту семейку полностью. О, я много что могу рассказать, но не буду, они сами все захлебнутся своим говном же.

Да, я не святой и совершил много грехов, которые не замолить ни перед какими иконами, но я всегда честен перед собой.

Перед Региной виноват, очень, что взял то, что мне не принадлежало, что поддался соблазну. Много раз представлял, выбери я тогда другой путь, что было бы, но тогда я просто не мог иначе.

Слышу ее голос, обрывки фраз, но ничего не понятно, подхожу ближе. Даже на расстоянии чувствую аромат яблок, скольжу взглядом осматривая ее с ног до головы. Бежевое платье, словно вторая кожа, облегает фигуру, бедра стали шире, упругая круглая попка, тонкая талия, красивые волосы волной темного меда стекают по спине.

Готов зажать в углу и зацеловать каждый сантиметр ее кожи, смотрю, словно наркоман на дозу, и еле сдерживаю себя. Несу полную чушь про кольцо, угрожая, что она не выйдет замуж за Сергея.

Она и так не выйдет. Украду, свяжу. Шею сверну ее жениху, но не допущу этого. Как представлю, что он ее целует, ласкает, ревность кипит вместе с кровью в венах.

Не удержался, снова поцеловал, в доме своего тестя, не опасаясь, что кто-то может увидеть и я в первую очередь компрометирую не себя, а Регину.

– Почему ты пахнешь яблоком?

Не узнаю свой хриплый голос, прижимаю за талию к себе, жадно, словно голодный, накрываю ее мягкие губы своими. Пусть пнет или укусит снова, я, как мазохист, готов стерпеть от нее все что угодно.

Ее тихий стон срывает с петель мой холодный разум. Возбуждаюсь моментально, лишь стоит коснуться ее языка своим. Ломая сопротивление, продолжаю целовать.

Голодный. Одержимый. Помешанный на вкусе этой женщины.

– Отпусти прекрати, Матвей.

Сука, даже мое имя из ее уст звучит сладко.

– Назови меня еще раз по имени, назови, Регина.

Лишь слегка покусываю ее губы, готовый делать так вечность.

– Жаров, прекрати, в тебе нет ничего святого, там твоя жена и мой жених.

– Похуй на жену и уж тем более на Серёжу.

– А мне нет. Отпусти же меня.

Вырывается из рук, такая румяная, в глазах плещется гнев, а еще блеск. Поправляет платье, на пальце сверкает кольцо, а я снова начинаю закипать гневом.

– Сними его.

– Ты, случайно, не болен? Кто ты такой, чтоб мне указывать? Семь лет назад ты все подстроил, отнял фирму отца, поиграл со мной, специально поселившись по соседству. Я узнала твоего водителя, я видела его на приеме. Ведь все неспроста, да, Матвей Евгеньевич? Я лишь шестеренка в механизме твоей безнравственности и жадности. А сейчас ты стоишь и указываешь, что делать мне? Катись к черту!

– Все не так, Регина.

– Не так? А как? Все именно так и было, зачем сейчас говорить обратное?

– Ты никогда не была орудием, я бы никогда не стал использовать тебя в своих интересах.

– О, как мило, ты думаешь, я тебе поверю?

Сам не знаю, как оправдаться перед ней, внутри всего выворачивает оттого, что на самом деле обидел девочку. Она имеет полное право считать меня подонком и предателем.

– Ты была лишь запасным вариантом, – говорю правду, сейчас нет никакого смысла врать. – Но я, как мог, держался от тебя подальше, но ты постоянно попадалась на глаза, провоцируя, соблазняя. Прости…

– Матвей! Матвей, где ты?

Звонкий голос Дианы обрывает меня, Регина сразу становится холодной и чужой, оттесняя в сторону, идет к столовой, мимо моей жены.

– А вот вы где. Жених уже весь извелся. А что у вас за секретики?

– Ты когда успела напиться?

– Так за счастье молодых пила. Милый, а ты мне подаришь такое же колечко? – Диана дует пухлые губы, жмется ко мне, а мне так хочется оттолкнуть ее и догнать Регину. – Нет, я не поняла, что за секреты у тебя с этой рыжей молью?

– Рот закрой свой, пока я тебе его не закрыл сам.

– Матвей, сколько можно меня оскорблять и унижать?

Диана показывает лживые слезы, а после, я уверен на сто процентов, побежит жаловаться отцу. Не знаю, сколько еще придется терпеть ее капризы, но я сам сделал этот выбор, теперь сам и расхлебываю.

Сколько раз в столице вытаскивал ее пьяную и обдолбаную из ночных клубов, ловил на легких наркотиках, потом Лёха. Какой Диана мне еще преподнесет сюрприз?

Регина права, мной двигала жадность, а еще стремление интернатовского пацана, от которого отказалась мать, к безбедной жизни.

Но, пока я жив, Регина не выйдет замуж за Лазарева.

Она ни за кого не выйдет, только за меня.

Поверила ли я его словам?

Не знаю, я никогда не считала Матвея лжецом, обманщиком, лицемером по отношению ко мне. Он сказал, что думал, что было правдой тогда: ни я, ни моя любовь семь лет назад ему были не нужны.

Я, наверное, слишком много думала об этом и как все влюбленные женщины, больше находила оправдания поступкам, нежели ненавидела и презирала. Иногда мне очень хотелось, чтобы он увидел, какой у него растет замечательный сын, чтобы он понял, что потерял.