— Любовь — товар неуловимый, точнее, трудноуловимый, — ответил он.

— А, так вот оно что… Все понятно, — в тон Кейну ответила Шелли. — Ты любил женщину, а она тебя бросила.

— А ты не отличаешься особой тактичностью.

— Особой — нет. — Она многозначительно опустила глаза на его руку, все еще сжимавшую ее запястье. — Прости, но у меня много дел.

— У меня тоже, — бесстрастно ответил Кейн. — Видать, ты сильно обожглась на своем бывшем муже, а?

Разговаривая с Шелли, Кейн непрерывно поглаживал ее руку подушечкой большого пальца.

И это сочетание — жесткие, сильные пальцы и такие нежные прикосновения — быстро охладило ее гнев. Осталась только неутихающая душевная боль… Она тяжело вздохнула и хотела было отвести взгляд от его понимающих и бесконечно добрых глаз. Но гордость не позволила ей сделать этого.

— Мой бывший муж просто-напросто показал мне, чего стоили все мои мечты.

— Что, ты сильно разочарована?

— А ты? Я имею в виду твой брак…

— Пожалуй, да, можно сказать, что я разочарован. — Голос Кейна был спокойным, но глаза казались холодными, словно лед. — А можно сказать и то, что я был настолько несчастным и обезумевшим, что готов был пойти на убийство.

Глаза Шелли расширились. В это мгновение она отчетливо ощутила, что меньше всего на свете хотела бы оказаться жертвой необузданных страстей этого человека.

— И что же, неужели ты кого-то убил? — не смогла сдержать себя Шелли.

— Видишь ли, я был сумасшедшим по отношению к самому себе, а не к той женщине… Да она и не заслуживала, чтобы ради нее совершали убийство.

На языке Шелли так и вертелся другой вопрос, но на сей раз ей удалось себя сдержать. За вспышкой его холодной ярости, гнева она увидела рану — старую душевную рану, так напоминавшую ей ее собственную.

— Не заслуживала? Как и мой муж… — с неохотой признала Шелли. Она легонько прикоснулась к загоревшей руке Кейна: — Прости меня. Я не имела права тебя обо всем этом расспрашивать.

Он кисло улыбнулся.

— В конце концов, я бы даже хотел этого, — ответил он. — Я ведь обратил на тебя внимание с первой минуты, когда увидел в доме Джо-Линн.

— Неужели?

— И все это время наблюдал за тобой очень внимательно.

— Так же, как и сейчас?

Он улыбнулся, и Шелли задрожала всем телом. Он все еще поглаживал большим пальцем ее запястье — медленными, нежными, ласкающими прикосновениями.

— Да, так же, как и сейчас, — согласился он.

— Но почему? — с искренним удивлением спросила его Шелли. — Я ведь вовсе не секс-бомба, при виде которой мужчины останавливаются и глазеют ей вслед.

— Типа Джо-Линн? — рассмеялся Кейн.

— Да. Она ведь до смерти красива, великолепна.

— Скажи лучше, что до смерти скучна.

— Но…

— Когда я только увидел, как ты взяла этого огромного удава и держишь его на руках — ласково и нежно, точно котенка, — мне захотелось узнать о тебе побольше. Мне было интересно, где эта женщина, которая всю жизнь живет среди последних технических достижений и продуктов цивилизации, научилась так ловко обращаться со змеями, как, впрочем, и с одинокими, заброшенными детьми..

Шелли не знала, что ему ответить. Да даже если бы и знала, то не нашла бы в себе сил заговорить. Кейн все еще ласкал ее руку, и то, что она чувствовала, просто лишило ее голоса и дара речи.

Он широко улыбнулся и продолжил еще более нежным тоном:

— А потом ты так вот запросто села на мой мотоцикл — это в твоих-то шелках и модных дорогих туфлях! Да еще и держа в руках дрыгающегося удава в кружевной наволочке!

Медленные, гипнотические прикосновения его теплого большого пальца совершенно заворожили Шелли. Ее пульс забился сильнее под нежной кожей.

— Когда я вошел к тебе в дом, в твой одновременно цивилизованный и такой дикий дом, я понял, что просто должен узнать тебя поближе. Однако ты все еще не подпускала к себе.

— Кейн, я…

— Ты и сейчас меня к себе не подпускаешь. Что ж, я не настаиваю. Пожалуйста, веди себя как хочешь, только не пугайся — я совсем не хочу причинять тебе боль. Я просто хочу узнать тебя. — Он посмотрел своими большими серыми глазами прямо на нее. — Идет?

Он почувствовал, как напряглась Шелли после этих его слов. Впрочем, ей давно уже было неспокойно от ласкающих движений его руки, но она верила ему и нисколько не сомневалась в том, что он говорит правду. Меньше всего на свете он хотел причинить ей боль и страдание.

— Идет, — мягко ответила она наконец. Он поднял ее руку и прижал к своим губам нежные длинные пальцы, которые только что ласкал. Прикосновение его мягких губ, жестких усов к ее коже возбудили в теле Шелли каждый нерв. Она и представить себе никогда не могла, что способна так реагировать на мужскую ласку. Или давно уже об этом забыла…

Но ей всегда хотелось таких ощущений — она ведь подозревала об их существовании!

Он снова тихонько провел пальцами по ее руке. Почувствовав, что пульс ее забился быстрее под тонкой кожей, Кейн ощутил еще большее желание.

— Что бы ты хотела съесть сегодня на ужин? — спросил он ее. — Что-нибудь из французской кухни? Блюда из рыбы? Португальская кухня? Таиландская? Мексиканская? Китайская?

— Кейн, я не…

— Что «я не»? Ты не ешь? — мягко оборвал он ее. — Только не смеши меня, Шелли. Не есть ты не можешь.

— Да, но…

— И потом, как еще ты собираешься выяснять, каким же конкретным способом покрывать позолотой мою лилию? Что ж, буду с тобой откровенен: я не потерплю всякой там музейной чепухи, которой набила свой дом Джо-Линн. Мне нужно что-то именно мое, а не идеи какого-то дизайнера насчет старины или современной моды.

— Слушай, так что, у тебя и вправду есть дом, который ты хочешь поручить мне?

— Ну конечно. А что же я, по-твоему, имел в виду, когда предлагал тебе позолотить мою лилию?

Шелли вовремя сумела сдержать себя, прежде чем начала было извиняться перед Кейном за то, что приняла его деловое предложение за намек совершенно иного рода.

«Bот он стоит рядом со мной, — подумала Шелли, — и тихонько целуя мою руку, делает вид, что не понял, чем я посчитала это его предложение „позолотить лилию“. Делает вид, что ему совершенно все равно… Да, с ним нужно быть поосторожнее. Глаз да глаз…»

Уже одно то, насколько легко Кейн отнесся к этому ее непониманию — как, впрочем, и собственное замешательство, — дало Шелли понять, что очарование этого человека уже пробило выстроенную ею систему самозащиты. Да уж, он и впрямь тот, кем она его назвала — ренегат, отступник. И к тому же очень соблазнительный.

Выражение оскорбленной невинности, появившееся на лице Кейна, постепенно уступило место широкой плутовской улыбке — он ухмыльнулся, увидев, как щеки Шелли залились краской.