Я не предполагал, что рассказы о моих проделках и глупых подвигах столь важны для тебя, чтобы удержаться «на плаву в море хаоса». Я никогда не надеялся, что выделываемые мной трюки стоят чего-то большего, чем веселый смех или аплодисменты. Теперь я чувствую, что мне придется быть достойным возложенных на меня надежд, но, как всегда, я готов принять вызов. Если ты веришь…

Кое-что произошло с тех пор, как я начал это письмо. Харри, желая сделать мне сюрприз, впустил в комнату Лару, и она заметила лист бумаги передо мной. Прежде чем я успел что-то сообразить, Лара схватила его и прочитала. И тут же разорвала нашу помолвку, даже выбросила подаренное мною кольцо в корзину для мусора. Она говорит, что я люблю тебя и что она не может состязаться с кем-то, кто уже давно выиграл гонку.

По-моему, для девушки, еще не закончившей колледж, она весьма сообразительна.

Дэвид

Остров Скай

4 августа 1915 года

Дэйви, о Дэйви! Тебе не следовало писать то, что ты написал. Если бы это осталось ненаписанным, я бы не оказалась в таком затруднительном положении. Я бы могла жить дальше, храня свои секреты при себе. Я бы продолжала жить, ожидая часа, когда стану вдовой, проверяя списки раненых и убитых в каждой газете. Ты бы по-прежнему оставался моим жизнерадостным корреспондентом, поклонником моей поэзии и интересным другом. И вот последнее письмо все испортило. Теперь ты никогда не будешь всего лишь «интересным другом».

Что мне следует сказать? Мне следует сказать, что с твоей стороны крайне самонадеянно писать замужней женщине, будто ты любишь ее. Но что бы я хотела сказать? Я бы хотела сказать, что вряд ли ты написал бы нечто подобное, если не был уверен в моих чувствах.

О чем я думала, когда была сделана та фотография? Дэйви, мне казалось, это очевидно. Я думала о тебе.

Сью

Чикаго, Иллинойс, США

20 августа 1915 года

Моя дорогая Сью!

Ты хотя бы догадываешься, как я нервничал, ожидая твоего ответа? Будь я игроком, то поставил бы приличную сумму на то, что ты вообще не напишешь. Но та часть меня, которая видела знаки и предвестия в каждом твоем письме, — та часть поставила бы на то, что ты ответишь, так как поймешь, о чем я говорил. Я рад, что эта моя часть выиграла, так как приз в этом случае куда больше.

Что теперь делать? Если бы ты жила в Чикаго на соседней улице, я пригласил бы тебя на ужин. Или не пригласил бы. Как в таких случаях ведут себя с замужней женщиной, если вариант «оставить в покое» не устраивает?

Вот видишь, я уже начинаю все портить, чем бы ни было это «все». Ты же знаешь, что я потерпел неудачу практически во всем, на что обращал взгляд. Парень, у которого за душой нет ничего, кроме характера. Зачем тебе такой нужен?

В недоумении,

Дэвид

Остров Скай

6 сентября 1915 года

Дэйви, Дэйви, Дэйви…

Тревога тебе несвойственна. Зачем так много размышлять? На протяжении трех лет мы позволяли событиям развиваться так, как им заблагорассудится, и случилась любовь. Нужно ли нам теперь планировать, что делать дальше? Нужно ли нам вообще знать это?

Надеюсь, ты понимаешь, что я никогда не воспринимала тебя как «парня, у которого за душой нет ничего, кроме характера». Если бы ты только представлял, как давал мне силы жить. По ночам я просыпалась всего лишь от сознания того, что ты думаешь обо мне. Ты сумел вернуть меня к поэзии, когда я думала, что моя муза ушла. Ты напоминал мне о том, что я не забытая всеми отшельница. А теперь у меня есть нечто большее. У меня есть ты.

Так неужели ты думаешь, что должен что-то доказывать мне? Неужели ты думаешь, что должен делать что-то иное, кроме как быть? Это все, о чем я прошу. Просто будь в моей жизни.

С мыслями о тебе,

Сью

Чикаго, Иллинойс, США

28 сентября 1915 года

Сью!

Здесь столько всего случилось. Ты ни за что не догадаешься — я еду на фронт! Харри увидел рекламу Американской полевой госпитальной службы — они искали добровольцев для работы водителями санитарных машин для французской армии. Вильсон никак не может оторвать свою задницу от стула и пустить американцев сражаться, так что придется нам искать другие пути.

Ты только подумай! Мне потребуется ездить так быстро, как смогу, вокруг будут свистеть пули, а от моего бесстрашного и бесшабашного вождения будут зависеть человеческие жизни! Ты можешь придумать что-нибудь более подходящее для меня? Учителем у меня не вышло, но это… Это я сумею.

Платить нам не будут, но дедушка оставил мне кое-какие средства в виде небольшого трастового фонда. Харри сразу предложил объединить наши ресурсы, когда мы окажемся во Франции, и если придется каждый день есть консервированные бобы, или черный хлеб, или что другое — значит будем есть. От моего отца никаких денег, разумеется, не предвидится!

Мы с Харри были на ужине у родителей в прошлое воскресенье и за столом сообщили новость. Моя мать покинула комнату, утирая слезы платочком, а отец спросил: «Чего ради вас вообще несет во Францию?» Харри откинулся на спинку стула и произнес: «Будь я проклят, если знаю. Но это будет чертовски увлекательное приключение» — а потом поднял бокал с мадерой, салютуя моему отцу. Отец побагровел, и я уж думал, что с ним случится апоплексический удар.

Нам нужно успеть провернуть здесь кое-какие дела. Мы должны быть привиты от брюшного тифа, что займет пару недель, и из Американской полевой госпитальной службы нам выслали официальные письма, которые надо будет отправить в Госдепартамент. Еще мы получаем в банке дорожные аккредитивы. Припасы и снаряжение (обувь, теплую одежду, перчатки для вождения) закупаем сами, в Париже нам выдадут только форму. И фотографии! Мне понадобится не меньше дюжины карточек для лицензий и прочих документов. Столько всего, что голова кругом, и к тому же мы стараемся завершить сборы как можно скорее.

Сначала мы подписываем шестимесячный контракт и по окончании этого срока сможем записаться еще на три месяца. Но и Харри, и я сразу сказали, что прослужим не меньше года. Мы не из тех, кто останавливается на половине пути.

Сью, наконец-то я чувствую, что нашел цель в жизни, и мне не терпится приняться за дело!

Полный воодушевления,

Дэйви

Остров Скай

15 октября 1915 года

Глупый ты мальчишка! Ты правда думал, я обрадуюсь твоему плану? Что ты ожидал услышать от меня, зная, что мой муж на фронте, а брат вернулся с этой проклятой войны калекой?

Я не понимаю даже, зачем тебе это. С чего ты взял, будто в долгу перед Францией? Или перед какой-либо иной страной, если уж на то пошло? Почему ты считаешь себя обязанным принять участие в нелепой драке на другом берегу океана?

Ты хоть раз задумался обо мне? Вспомнил ли ты, что я только что предложила тебе свое сердце — нерешительно, сомневаясь, не доверяя собственным чувствам, но полностью и безоглядно доверяя тебе? А ты, торопясь сбежать на войну, растоптал их.