И я — «все выше, и выше, и выше…». Выпрыгивать нельзя: у меня же на пленке работа всего полка. Если упаду, то результат нашей работы не будет известен. И потихонечку, буквально на самом минимуме тяну. Пришли на наш аэродром, высота триста пятьдесят метров, потихоньку убавляю… И вы знаете, дотянул! Мотор заклинило, когда я уже шасси выпустил, щитки выпустил, метров двадцать над полосой. Я плюхнулся и покатился… Ничего не вижу, останавливаюсь, выглядываю… Оказалось — подъехал прямо на КП.

Вся кабина, весь самолет черный — вымазан маслом до самого хвоста. Масло стекает по фюзеляжу, и под самолетом полосочка масляная появляется. И тут я вылез — весь в масле, как гусь в подливе.

Окружили машину. Техник подходит, вынимает из кармана осколок зеркала и мне подает:

— Товарищ капитан! Посмотрите на себя!

Смотрю: весь в масле…

— Чего ты мне суешь, что я, сам себя не видел ни разу?

Пригляделся, а на висках у меня седина появилась… Зато фотографии получились отличные.

— Чьи это были истребители? Немецкие или финские?

— «Брюстера», «FD» и «мессера». Это «FD» и «брюстера» — финские. «Мессершмитты» могли быть и немецкие. А кто конкретно врезал, не знаю.

— По Вашему мнению, какая максимальная скорость была на Ил-2?

— Двести двадцать — двести сорок километров. Это скорость по горизонту. А когда на пикировании и на выводе, то до пятисот доходило. Со свистом уходишь. (240 км/ч — это скорость в режиме максимальной дальности, средняя скорость в строю 320–340 км/ час. — P.O.)

— Вас прикрывали истребители одного и того же полка?

— Покрышев, дважды Герой, нас прикрывал. Когда получали сложное задание или вылетал целый полк, то истребители прикрывали. Бывало, они даже раньше нас над целью барражируют, ожидая, когда мы придем работать. Так бывало, когда мы по аэродромам в Эстонии, западнее Пскова, работали. Нас там хорошо угостили, хотя и прикрывали нас истребители. Но и мы им хорошо дали.

— Насколько эффективно было истребительное прикрытие?

— Уже само присутствие истребителей нам помогало. Немецкие истребители боятся и не мешают нам работать… Но, бывало, и прорывались… Все бывало. Однажды, это было в Эстонии, истребитель прикрытия сбил уже атакующего меня немца. Потом этот наш летчик говорит:

— Молись за меня Богу! Я с твоего хвоста немца снял.

— Вы базировались отдельно или вместе с истребителями?

— Отдельно, но истребители где-то рядом стояли. И когда получали задание, командиры полков связывались, согласовывали время вылета.

— Кто для Вас представлял наибольшую угрозу: истребители или зенитки?

— Истребители. Если вылет парой или четверкой без прикрытия, то могут одного, двух сбить. Помню, это было, когда Новгород мы уже взяли, и пришло время Псков освобождать. Сильно нам тогда мешали немецкие истребители, но где их аэродром находится, никто не знал. И вот я с товарищем, его лицо хорошо помню, тихий, спокойный, фамилия его, по-моему, Машковцев была, парой пошли на разведку с фотоаппаратами (Машковцев Александр Васильевич (1919 г. р., Ярославль), лейтенант, стрелок — мл. сержант Шарапов Дмитрий Иванович (1924 г. р., Иркутская обл.). Самолет сбит истребителями 7.4.1944 в р-не Печоры, Псковская обл. — И.Ж.). И как перелетели на ту сторону реки Великой, набрали высоту. Ходим, смотрим, ищем аэродром. Он же замаскированный, и обнаружили мы его, только когда увидели две пыльные полосы — истребители взлетают с этого аэродрома. Мы быстренько туда. Сфотографировали и вниз к земле. Нас догнали и сбили друга моего. Я не видел, куда он делся, потому что я сам тикал, меня два истребителя гнали через Псковское озеро. Думал: «Только крылом бы водичку не зацепить». Прилетел домой один…

— Как немцы Вас атаковали? Парами? Или большими группами?

— Атаковали, как правило, две-три пары последовательно…

— «Ил» был устойчив к повреждениям?

— Хорошая машина, ничего не скажу. Крепкая. Я уже говорил, пять штук врезали, а домой я прилетел.

Вот еще случай. Между Новгородом и Старой Руссой есть Мшинск. И вот в районе этого Мшинска немцы построили в лесу железнодорожную ветку. По ней ползал их бронепоезд и бил по нашим — мешал наступлению.

Нашему командиру Белову дали задание: «Найти и врезать». В этот вылет с ним я пошел. Взяли по четыре или по пять соток.

Полетели. Ходили-ходили, наконец, смотрим: дымок из леса. Поближе подошли, увидели — это поезд едет.

И мы как по нему «шуранули», и по нам с бронепоезда «шуранули». «Пшик», и у меня вполплоскости дырка.

Правое крыло начало крениться. Я предупредил командира про повреждение: «Николай, а у меня дырка!» Он приказал идти домой. Из-за повреждения моего самолета мы так и не узнали результата. Наверное, попали. Во всяком случае, заявок от наземников на эту цель больше не было.

Прилетел на аэродром, из кабины вышел, по плоскости, и в эту дырищу спустился на землю.

— Попадание каких снарядов бронирование «Ила» могло выдержать?

— Броню в том месте, где мотор находится, 37-миллиметровый снаряд не пробивал. Только вмятина. Подробнее я не отвечу. Более крупнокалиберные не попадали. А если кому и попали, то, наверное, он там и оставался. (Скорее всего, речь идет все же о калибре 20 мм или о попадании снаряда 37 мм на предельной дальности, на излете. На полигонных испытаниях в типовых условиях обстрела Ил-2 снаряды калибра 37 мм пробивали броню бронекапота и заднюю стенку, при стрельбе на дистанциях действительного открытия огня. — P.O.)

— Практиковалось ли в Вашем полку выделение групп для подавления зенитной артиллерии?

— Специально с зенитками не боролись. Главное — удар по цели. А борьба с зениткой — маневр. Например в районе Мги, целей много было, укрепления были сильные. А зенитки не видны были, стояли где-то далеко, стреляли, наверное, километра за три, за пять от цели, может быть, даже больше. Но стреляли очень здорово. Они в нас стреляли, когда мы еще к цели подходили. Белые разрывы — это мелкокалиберная артиллерия бьет, а черные — это крупнокалиберная.

После первых двух вылетов я не понимал, что такое зенитки. Даже интересно было, что это такое вокруг меня… А на третьем боевом вылете мне как дали, я сразу понял, что такое попадание. Когда под жопу дадут, вот тогда и поймешь.

— Вас на аэродроме немцы обстреливали? Бомбили?

— Было это ранним утром, не было видно, что за самолет, кто бомбил. Из-за Псковского озера прилетел один какой-то шалопай и пострелял «бах», «бах», «бах»… Один раз было. Где — я не помню. (Известны потери личного состава 872-го ШАП при штурмовке аэродрома только 12.5.1944 года. Это воздушные стрелки: Пупков Алексей Михайлович и Ярцев Семен Егорович. Похоронены в районе ст. Ямм Ленинградская обл. — И.Ж.)