– У меня было меньше снаряжения, когда я воевал в Эль-Фаллудже.

Патрис вышел на солнечный свет, такой высокий, что его голова почти задевала поднятую дверцу гаража. Лицо Патриса напоминало сома со свисающей верхней губой и беспорядочными волосками усов. Глаза казались слишком маленькими для такой большой головы.

– Ты даже близко не бывал у Эль-Фаллуджи, – заметил Аполлон.

Патрис пожал плечами.

– И все же намного ближе, чем ты когда-либо окажешься.

Аполлон поболтал в воздухе сумкой с пеленками.

– Теперь я веду собственную грязную войну.

Патрис Грин никогда не воевал в Эль-Фаллудже, но служил в армии с 2003 по 2004 год во время операции «Иракская свобода», в 62-м артиллерийском полку ПВО. Большую часть времени он занимался поиском и обезвреживанием самодельных взрывных устройств в Эль-Искандарии, в Ираке, городе, находящемся в двадцати пяти милях от Багдада, рядом с рекой Евфрат. Потом он вернулся в Соединенные Штаты и начал работать менеджером в кинотеатре сети «АМС» на Тридцать четвертой улице. Он закончил колледж Куинз, где изучал библиотечное дело, и со временем стал заниматься куплей и продажей подержанных редких книг.

Гараж за спиной Патриса выглядел больше, чем квартира Аполлона и Эммы, и в нем стояло пятьдесят картонных коробок с книгами. Все они были открыты – сокровищница уже подверглась разграблению.

– Бабушка, – сказал Патрис. – Умерла четыре месяца назад. Семья наконец сумела собрать книги в коробки и подать объявление о продаже. Ее зять встретил меня и отвел в гараж. В остальном он держится в стороне.

– Он симпатичный? – спросил Аполлон, слегка попрыгивая для удовольствия Брайана.

– Я попросил разрешения воспользоваться ванной комнатой, но этот козел не пустил меня в дом, заявил, что там их нет. – Патрис махнул рукой в сторону двухэтажного дома. – Четыре спальни, и нет ванных комнат. Можешь такое представить?

– Им бы следовало проверить перед тем, как покупать дом, – сказал Аполлон.

Он рассмеялся вместе с Патрисом, чтобы не заплакать. Затем Аполлон заглянул в гараж и посмотрел на открытые коробки, чувствуя, как Брайан шевелится у него на груди. Если Патрис успел осмотреть коробки, значит, он уже нашел все, что стоило купить.

– Бабушка любила книги, – заметил Аполлон. – У нее был хороший вкус?

– Я обнаружил несколько фаворитов, – ответил Патрис.

Несомненно, он уже отложил книги в сторону, но коробки в гараже все равно оставались полными. Из чего следовало, что большинство из них не представляло никакого интереса, из тех, что приносят прибыль, только если продавать их оптом. Он взял в аренду микроавтобус для безопасности сына, но теперь у него имелось много свободного места.

– В подвале есть еще книги, – сказал Патрис, показав на небольшую приоткрытую дверь в задней части двухэтажного дома.

– Ты там еще не был, – сказал Аполлон.

В первый раз за все время после того, как Аполлон вышел из машины и увидел Патриса Грина, тот напрягся.

– Нет. Я решил кое-что оставить для тебя, – заявил он.

Патрис Грин, крупный мужчина и книжный эксперт, специалист по обезвреживанию самодельных взрывных устройств, выросший в одном из самых жестоких районов Роксбери, не любил подвалы. Он вернулся из Эль-Искандарии, не получив телесных ранений, однако пострадала его психика. Патрис никогда не объяснял причину своего страха, но Аполлон интуитивно его почувствовал и, что более существенно, не задавал прямых вопросов. Значительная часть подобных распродаж в Нью-Йорке происходила в подвалах многоквартирных домов, и Патрис Грин никогда в них не входил.

– Ты слышал, Брайан? – спросил Аполлон, отстегивая передний клапан детского рюкзака и поворачивая ребенка лицом наружу. – Дядя Патрис позволил нам стать первыми.

– Но мы поделим все, что ты найдешь, – сказал Патрис, глядя через голову Брайана. – Шестьдесят на сорок. Таковы условия сделки.

Аполлон поднял ребенка повыше. Он ждал, что Патрис что-нибудь скажет про мальчика с того момента, как приехал, но они заговорили о книгах. Лучший друг в первый раз встретился с его сыном – пожалуй, ему бы следовало хоть как-то отреагировать на малыша. Аполлон с удивлением обнаружил, что это сильно его задело.

– Посмотри в его глаза, – сказал Аполлон, стараясь, чтобы голос прозвучал весело.

– И что я должен ему сказать? – спросил Патрис.

Аполлон заговорил голосом маленького ребенка.

– Расскажи, что произошло в Эль-Искандарии, дядя Патрис.

Патрис наклонился к ребенку.

– Передай своему папочке, что я сказал: да пошел ты.

– Я еще не умею разговаривать, – ответил Аполлон.

Патрис усмехнулся.

– Хочешь, я научу тебя правильному жесту? – предложил он.

Аполлон улыбнулся.

– Ты оказываешь на меня плохое влияние, – заявил он.

– Не хуже, чем твой папочка, – проворчал Патрис.

Аполлон поднес Брайана к самому лицу Патриса.

– Ты можешь правильно написать: боевой посттравматический синдром? – С этими словами Аполлон повернулся и вместе с ребенком направился к двери в подвал.

– Теперь я понимаю, почему твой отец тебя бросил! – крикнул ему вслед Патрис.

В подвале оказалось теплее, чем в гараже. Парни Кагва спустились вниз. Подвал представлял собой одно открытое пространство, в дальнем углу находился бойлер – большой белый цилиндр с голубой панелью управления, медными трубами, уходившими в потолок, и серебристой трубой, которая шла наружу через стену. Все выглядело как во «Франкенштейне» Джеймса Уэйла[12]. Бойлер рокотал, словно в нем кого-то воскрешали.

В противоположном углу стояли стиральная машина и сушилка, рядом лежали моющие средства, лопаты и грабли, а также ржавые банки с краской. В третьем углу подвала были собраны детские игрушки, которые провели там десяток лет или намного больше. Пластиковые куклы стали почти серыми, и их платья выглядели совершенно изношенными. Тут же валялись игрушечные грузовики, перевернутые или разобранные на части. Тедди Ракспин[13] выглядел так, словно умер во время зимней спячки.

В углу, ближайшем к ступенькам лестницы, ведущей в подвал, стояло семь картонных коробок. Наверное, не поместились в гараже. Аполлон опустился на одно колено и понюхал головку сына. И только после того, как запах заставил его улыбнуться, Аполлон понял, что делает. Через мгновение Брайан начал извиваться и ерзать.