Эмма слегка подвинулась, когда поезд стал набирать скорость, грохоча, словно американские горки. Вагон тряхнуло, Эмму отбросило на спинку, и ее окатила новая волна сильной боли. Она прижалась лицом к плечу Аполлона, он ее обнял, и сквозь рубашку она почувствовала, что его кожа стала влажной. Аполлон опустил глаза и увидел, что Эмма вытирает подбородок о его рубашку, изо всех сил сжав губы.

Они доехали до Четырнадцатой улицы, и парни выключили радио, когда в вагон вошли двое полицейских из Нью-Йоркского департамента полиции. Полицейские знали, чем занимаются парни, но удовлетворились тем, что они перестали шуметь. Поездка от Четырнадцатой до Сорок второй улицы с выключенной музыкой показалась тихой, как в пещере.

Эмма старалась успокоить дыхание – два маленьких вдоха, потом один долгий выдох – и сумела войти в состояние медитации.

– Мы не можем дождаться встречи с тобой, – прошептал Аполлон.

Эмма не могла ему ответить, потому что полностью сосредоточилась на дыхании. Боль пульсировала в ее бедрах и нижней части спины, становилась белым светом, который то приближал ее к началу схваток, то отдалял от них. Их наставница Тоня предложила фразу, которую мог повторять отец, когда у будущей матери начинались схватки. Нечто вроде мантры. Аполлон и Эмма решили, что они будут что-то говорить ребенку. Просто приветствие, которое опишет их волнение и предвкушение, чтобы они сфокусировались на нем, а не на боли.

– Мы не можем дождаться встречи с тобой.

Кто произнес эти слова, Аполлон или Эмма? Она не была уверена, и, если честно, не знал ответа и Аполлон. Они ехали в вагоне поезда Линии А, въезжавшего на станцию «Пятьдесят девятая улица», но на самом деле находились в другом месте, в своей квартире, оба сидели в ванне, рядом была Ким. Они приветствовали своего ребенка. Им лишь оставалось поймать чудесное мгновение его появления на свет, и все будет в порядке.

Поезд остановился, и вагон опустел. В нем осталось столько же пассажиров, как на станции «Чамберс-стрит». Когда двери снова закрылись, в нем было всего несколько человек: Аполлон и Эмма, женщина с детьми и танцоры, считавшие деньги, которые они успели собрать до того, как вошли полицейские. Девять душ. И еще одна на подходе. Поезд отошел от станции, и Аполлон подумал, что последняя часть поездки будет самой трудной, поезд не остановится до Сто двадцать пятой улицы. Самый длинный перегон в Нью-Йоркском метро. Поезд нигде не развивает такой высокой скорости, Аполлон предвидел неизбежные толчки и попытался обнять Эмму так, чтобы стать для нее живым ремнем безопасности, но по мере того, как поезд проезжал Семьдесят девятую, Восемьдесят первую и Восемьдесят шестую улицы, оказалось, что это не имело значения. Единственным утешением стало то, что Эмма впала в состояние транса. Правильное дыхание помогало. Она больше не говорила. Она приближалась к настоящим схваткам, но, к счастью, они уже были рядом с домом.

Поезд миновал Сто третью улицу так быстро, что слабый свет станции не успел проникнуть в вагон, и они снова оказались в туннеле.

Затем колеса поезда заскрипели, и скорость резко упала.

Никаких проблем, обычное дело. Поезд мчался на высокой скорости, и теперь двигался по инерции. Так они доедут до станции на Сто двадцать пятой улице. Обычное дело.

И тут завизжали тормоза, и поезд остановился.

Аполлон посмотрел в окно, но ничего не сумел увидеть в темноте. В динамиках вагона что-то взвизгнуло, и тут же смолкло. А еще через мгновение свет во всех вагонах погас. Аполлон и Эмма, женщина с двумя детьми и четверо танцоров остались в полной темноте.

В классе, где они проходили обучение по методу Брэдли, их наставница рассказывала, что множество женщин рожало детей без помощи современных больниц, акушеров, реанимационных бригад, педиатрических медсестер и, самое главное, без питоцина – так было всегда. Женское тело знает, что именно следует делать, как и у всех других живых существ, и работа акушерки состоит в том, чтобы избавиться от вмешательства двадцать первого столетия. Аполлон и Эмма не были такими же фанатиками домашних родов, как другие: они заранее договорились, что поедут в больницу, если возникнет необходимость. Эмма даже собрала небольшую сумку на этот случай. Они держали ее под кроватью.

Тем не менее, объяснила Тоня, классы по обучению методу Брэдли задуманы так, чтобы даже отцы могли в случае необходимости исполнить роль помощника. Аполлон в это верил, когда – с некоторой долей высокомерия – повторял ее слова Патрису во время их беседы на одной из распродаж. Но, будем откровенны, Аполлон Кагва считал, что сумеет сам принять ребенка, поскольку не сомневался, что ему никогда не придется этого делать.

Но они оказались в остановившемся поезде, а рядом не имелось ни одной акушерки.

Может быть, девятилетняя девочка, больше неспособная читать в темноте свою книгу, окажется аккредитованной повитухой? Или квартет танцоров на самом деле является командой путешествующих акушеров? Хорошо еще, что ребенок в коляске не проснулся. Как такое возможно? Может быть, мать напоила его лекарством от кашля, которое обычно дают детям на ночь?

– Охххххххх, – застонала Эмма, и Аполлон так испугался, что едва не прикрыл ей рот рукой.

Его тревожили вовсе не приличия, а то, что мог означать новый звук. Они практиковали особый стон в классе. Когда женщина больше не могла дышать от боли, она должна была издать именно такой звук.

– Охххххххх. – Эмма снова застонала.

В классе одна из будущих мам спросила, как она поймет, что ей следует издать этот звук. Тоня, мать двоих детей, мягко улыбнулась и ответила: «Когда у тебя начнутся настоящие схватки, ты уже не сможешь сдерживаться».

– Охххххххх.

Когда у тебя начнутся настоящие схватки.

Аполлон поднял голову и увидел, что к ним медленно приближаются четверо танцоров. Один из них поднял вверх мобильный телефон, используя его вместо фонарика, хотя на самом деле в этом не было необходимости – их глаза уже начали приспосабливаться к тусклому сиянию светодиодных лампочек и сигнального освещения в тоннеле. Вблизи Аполлон обнаружил, что они еще совсем юные, а их лидеру, самому старшему из четверки, не больше пятнадцати лет. Он остановился рядом с Аполлоном и уже начал поднимать сжатую в кулак руку.

– Ты чего обижаешь девушку?

Аполлон не выдержал и рассмеялся. Они решили, что помогают Эмме, но, стоило им отвести глаза от Аполлона и посмотреть на нее, как все четверо мгновенно растеряли свой боевой задор.

– Ого! Она беременна!

– У меня начались схватки, – поправила их Эмма.

Аполлона удивило то, как спокойно прозвучал ее голос. Мальчишек тоже. Тот, что стоял впереди, вожак, опустил руку и разжал кулак. Когда он открыл от удивления рот, он стал похож на младенца в ходунках.

– Нам нужна помощь, – сказал Аполлон. – Не мог бы кто-то из вас добежать до машиниста?