Исследователи отмечают, что эти монументальные сооружения могли иметь и ритуальный смысл: «Особенный интерес для изучения сопок представляет деталь, зафиксированная в последние годы, – вертикальный столб, установленный в центре основания и пронизывающий насыпь. Забутованное камнем основание такой конструкции было открыто в сопке у д. Заручевье. Остатки собственно столба обнаружены В. П. Петренко в суглинистом грунте одной из сопок около Старой Ладоги. Во всяком случае вышеуказанный столб в насыпи в семантическом отношении несомненно означает “мировое дерево”, пронизывающее все ярусы мира. Аналогичное выражение данной мифологемы представлено в некоторых индоевропейских традициях, а главное, не чуждо и древнерусской»[162]. Норманисты глубокомысленно рассуждают о скандинавском влиянии на возникновение данного погребального обряда, но вот о чем свидетельствуют вещи, найденные в самих новгородских сопках: «При характеристике керамического материала из сопок было подчеркнуто, что сосуды биконических форм, встречаемые как в сопках, так и на поселениях, находят аналогии в славянских древностях междуречья Нижней Вислы и Одера. Это обстоятельство также склоняет к мысли о юго-западном происхождении словен новгородских»[163].

Несомненный интерес представляют и следы сотенного деления на севере Руси. В Новгороде сотские впервые упомянуты в начале XII в., подробно описана эта организация в «Уставе о мостех», составленном до 1264 г. Б. А. Рыбаков возводил деление Новгородской земли на сотни к XI в., связывая его с дружинным бытом и методами сбора дани. Однако сотские указываются в качестве участников пиров еще Владимира Святославича. А. В. Куза подчеркивает, «что совпадение территории сотен с древним ядром Новгородской волости косвенно свидетельствует об их раннем происхождении. Более того, ряд данных о сотенном устройстве в соседних с Русью славянских странах, а также в Германии заставляет отодвигать время возникновения этого института в глубь веков, в эпоху военной демократии и выделения племенной дружины. Вполне соглашаясь с мнением этнографов и историков о древности десятичной организации, полагая, что князья на Руси получили ее в наследство от предшествующей эпохи и на первых порах использовали в военно-административных целях, приходится признать более поздний характер системы волостей, погостов и становищ, перекроивших прежнее деление земель». Этот исследователь полагает, что первоначально Новгородская земля «делилась на сотни, объединявшие все свободное население, что вполне соответствовало принципам организации войска и архаическим формам сбора дани – полюдью. Недаром легенда о призвании князей утверждает, что именно словене, кривичи и чудь платили варягам дань не от сохи, не от дыма, а от мужа»[164].

Большое значение для нашей темы представляет возникшее раньше Новгорода и в непосредственной близости от будущей столицы Северной Руси так называемое Рюриково городище, на котором фиксируется присутствие славяно-скандинавской дружины. Исследовавший его Е. Н. Носов на основании археологических данных так определял его возраст: «Итак, имеющиеся данные… позволяют уверенно говорить о существовании поселения начиная с середины IX в.»[165]. Эта дата была определена на основании двух кладиков арабских дирхемов (конца 850-х гг. и конца 860-х гг.), отдельных восточных и византийских монет, бус, импортов из Скандинавии и Хазарии, радиоуглеродного датирования. В более поздней своей работе этот же археолог подчеркивал, что отнесение даты основания городища к середине IX в. не окончательно. Он обращает внимание на то, что два аналогичных по значимости пункта контролировали с разных сторон раздвоение Волхова на рукава, а затем их соединение – Рюриково городище и Холопий городок. Наличие на последнем клада монет самого начала IX в. позволяет полагать, что и Рюриково городище возникло примерно в это же время.

С одной стороны, археологические данные позволяют предположить там присутствие скандинавов: «Изделия скандинавского облика появились здесь во второй половине IX в., но наибольшее их число приходится на X в.»[166]. Однако рассматривать данное поселение как опорный пункт скандинавов в славянских землях невозможно по целому ряду причин. Во-первых, наиболее вероятной датой его основания является начало IX в., а археологические следы скандинавов отсутствуют в наиболее ранних слоях этого поселения, что исключает их из числа возможных его основателей. Во-вторых, «лепная керамика Городища аналогична древнейшей посуде Новгорода и сельских поселений центрального Приильменья и Поволховья конца I тыс. н. э. Она свидетельствует о том, что основная часть жителей городища в IX – X вв. составляло то же население, что обитало в центре Новгородской земли. Это были ильменские словене»[167]. В-третьих, археологические материалы фиксируют значительный западнославянский компонент на городище, нашедший свое отражение в керамике, конструкции хлебных печей и особых втульчатых наконечниках стрел. Последние характерны для западных славян и составляют 28,5 % от общего количества наконечников стрел на городище. При этом они были совершенно несвойственны скандинавам, и при раскопках Бирки не было найдено ни одного такого наконечника. Обобщая самые последние находки, археолог констатирует: «Наиболее массовый материал с поселения – лепная керамика – аналогична керамике сельских поселений центрального Приильменья, Поозерья, Волхова и самой Ладоги. В целом она может быть охарактеризована как керамика культуры сопок. Есть только один фрагмент сосуда, который может быть атрибутирован как скандинавский по происхождению. Раннегончарная керамика также типична для славянских памятников района, и среди неё всё отчётливее выступают черты западнославянской керамической традиции. Заслуживает внимания то, что в составе городищенской коллекции наконечников стрел от лука значительную часть составляют втульчатые двушипные наконечники. По их числу (более 20 экземпляров) Рюриково городище явно выделяется среди памятников лесной зоны Восточной Европы, где они единичны. Такие наконечники не были характерны для финно-угорских и балтских народов, а также культур кочевников, но они характерны для территорий западных славян»[168]. Единственный фрагмент скандинавской керамики вместе с найденным там же более поздним руническим амулетом и его копией, равно как и различные приписываемые скандинавам вещи, позволяют предположить, что какое-то количество скандинавов действительно могли присутствовать на городище. Проводивший раскопки этого места Е. Н. Носову делает следующий вывод: «Таким образом, имеющиеся находки с Городища свидетельствуют о том, что в составе его жителей в IX – X вв. были славяне и скандинавы. Причем многие элементы культуры, которые можно определить как славянские (керамика, хлебные печи, двухшипные наконечники стрел), находят параллели на западнославянских землях, примыкающих к Балтийскому морю. Тот факт, что в торгово-ремесленном и военно-административном пункте на крупной водной магистрали, каким являлось Городище в ранний период своей истории, основным типом ранних наконечников стрел были наконечники, характерные именно для славян, представляется крайне важным»[169].