Он ходил по этим комнатам взад и вперед, как загнанный в клетку стареющий лев. Ему срочно нужен был канал связи, не подконтрольный Динькову. Он давно подозревал, что этот человек опасен, но лишь сейчас понял, до какой степени.

Хорошо замаскированные планы Динькова поэтапного перевода всех основных управляющих рычагов Федерации под свое начало уже начали осуществляться. В любой момент он может перейти к активным действиям, и тогда его уже никто не остановит…

Вакенберг подумал, что единая мировая федерация, образованная после 2020 года, навсегда покончив с войнами и противостоянием государств, вместе с тем таила в себе невиданную ранее опасность узурпации власти и установления мировой диктатуры.

«Почему я? — спросил он себя. — Почему именно я должен этим заниматься?»

Ответ пришел тут же. «Потому что ты первый это обнаружил. Потому что здесь ты не можешь ни с кем поделиться своим открытием, потому что Диньков не остановится ни перед чем, и тебе придется жить в мире, который он организует для себя».

Вакенберг был кабинетным ученым, он привык решать все возникавшие в жизни проблемы в тихих залах информационных центров или за дисплеем своего личного компьютера. Вот и сейчас он не придумал ничего лучшего, как отправиться в архивный центр базы и среди старых документов, среди бесчисленных кристаллов мнемозаписей попытаться найти решение.

Утро того дня, на которое было назначено испытание, выдалось серым и промозглым. Ночью начался дождь и шел до сих пор. Он стучал по деревянной крыше избы, и казалось, что наверху, над потолком, бегает стая мышей. Вот только мышей здесь не было, и кошек тоже. Зато в лесу водился леший, и иногда забредал в деревню за младенцами. Именно его и поджидали стоявшие в ночном дозоре за околицей воины. И до сих пор Лосев не знал, насколько рассказы об этом коварном и кровожадном существе соответствуют действительности. Мир Белуг был полон слухов и страшных сказок — и постороннему человеку было нелегко отделить вымысел от правды.

Лосев тихо лежал на своем лежаке и смотрел в потолок. Он не спал уже часа два и знал, что Ксения тоже не спит. Он слышал ее ровное дыхание у противоположной стены. По ее настоянию они спали по-городскому, в разных постелях, и он не мог понять, зачем ей это понадобилось. Он вообще многое не понимал в этой своей ненастоящей жизни и чувствовал глухую, давящую тоску оттого, что не знал, как вырваться из западни, в которую сам себя загнал.

Надо было вставать и идти к Трофиму на испытание, и Лосев чувствовал, что скорее всего с него уже не вернется. Трофим об этом наверняка позаботится.

Чужаки в Белугах надолго не задерживались.

Ригас — так называлось светило того мира, в котором очутился Андрей, уже висел над самым горизонтом огромным лиловым шаром, когда Андрей с Аланом покинули город.

Барханы, едва освещенные фиолетовым светом заходящего светила, выглядели зловеще. Алан казался встревоженным, и его тревога невольно передавалась Андрею.

Опасность, еще совсем недавно казавшаяся нереальной, здесь, в пустыне, пропитала тревогой каждую песчинку. Словно желая опровергнуть утверждение Алана о нематериальности этого мира, Андрей зачерпнул горсть песка и медленно пропустил сквозь пальцы сверкающую на солнце сухую струйку. Песок показался ему очень странным. Песчинки были довольно крупными, не меньше миллиметра в диаметре, и совершенно не скатанными. Это обстоятельство поражало больше всего, казалось, на ладони у него лежала россыпь мелких драгоценных камешков. Возможно, это так и было. Во всяком случае, песок сплошь состоял из небольших кристаллов, с четко очерченными гранями, разлагавшими свет, как маленькие призмы, и оттого песок под ногами то и дело вспыхивал приглушенными радужными сполохами.

Он представил, каким должен быть этот цветной калейдоскоп, когда солнце стоит в зените, и невольно зажмурился. Была у песка и еще одна особенность… Если горсть крепко сжать в ладони, а затем отпустить, то ком не распадался. Словно песок был смочен водой. Но никакой воды не было и в помине. Кроме той, что плескалась в бурдюке Алана. Он тащил на своей спине целый мешок поклажи, неизвестно откуда появившейся у него перед выходом из города.

— Мы должны найти укрытие, прежде чем совсем стемнеет. Ососы прекрасно видят в темноте и предпочитают нападать в то время, когда все другие существа беспомощны.

— Разве в этой пустыне может быть какое-то укрытие? — спросил Андрей, вглядываясь в безбрежное море барханов.

— Подожди, скоро подует ночной ветер, песок начнет двигаться и строить то, что у вас на Земле называется миражами.

— Мы будем прятаться внутри миража? — изумился Андрей.

— Наши миражи вполне реальны. Песчинки, которые ты так внимательно рассматривал, заряжены статическим электричеством. Знаешь, что такое диполь?

— Частица с разноименными зарядами на концах.

— В этом все дело. Именно это свойство позволяет песку склеиваться.

— Разноименные заряды притягиваются… Но для того, чтобы удержать большую массу, заряд должен быть достаточно сильным. Вряд ли небольшая песчинка способна накопить такой заряд.

— Ты неплохо разбираешься в электричестве — такое знание здесь может пригодиться. Не забывай только о том, что наш мир сильно отличается от вашего и наши твердые минералы способны накапливать внутри себя огромные заряды.

Весь день, пока светит солнце, они копят его бешеную энергию, а ночью… Впрочем, скоро ты все увидишь сам. Будь предельно внимателен. Заряд энергии, накопленный песком, вполне способен убить человека.

Андрей остановился и стал беспомощно оглядываться, словно хотел увидеть притаившуюся под ногами опасность.

— Не бойся. Сейчас опасности нет. Только когда заряды отдельных песчинок складываются, они способны порождать молнии.

— Как мы об этом узнаем?

— Когда песок начнет создавать миражи, мы их увидим. Прикосновение к любому такому строению смертельно, но нам придется их использовать в качестве укрытия, потому что ососы боятся миражей.

Алан надолго замолчал и ускорил шаг настолько, что теперь Андрей едва поспевал за ним.

Город за их спинами давно уже скрылся за ровной цепочкой песчаных холмов, и где-то на востоке постепенно зарождался ветер, обдававший их ровными потоками горячего воздуха.

Вскоре Ригас скрылся за горизонтом, но фиолетовый закат все еще давал достаточно света, и видимость была бы хорошей, если бы не ветер. С закатом солнца он резко усилился и нес теперь низко над землей целые тучи песчинок, больно секущих открытые части тела своими острыми краями.

Андрею пришлось использовать часть своей одежды, чтобы обмотать лицо и руки. Толстая кожа Алана оставалась нечувствительной к песчаным укусам.

Теперь они брели в тусклом фиолетовом мареве, и Алан тревожился все больше.

— У нас остается не больше часа. Потом станет совсем темно, придется остановиться, и тогда мы станем легкой добычей для ососов.