– Доброе утро, – повторил я, переступая через порог, но был прерван восторженными возгласами:

– Уи-и! Светка! Наконец-то ты сказала это ему! В лицо! – Сидящая за ближней к входу партой Женя радостно захлопала в ладоши и подалась вперед, надеясь в полной мере насладиться из своего партера намечающейся сценой.

Я меланхолично улыбнулся, обдумывая, надо ли как-то реагировать, но тут раздался звонок, и вопрос отпал.

– Привет, привет, привет!.. – Пожимая руки парням, я пробирался к цели.

– Привет! – протянул мне для очередного рукопожатия ладонь Армен. – Что-то рано у тебя рожки начали пробиваться, – добавил он, демонстративно разглядывая мою шишку.

Вокруг захихикали.

– И тебе привет! – Пожав его кисть, я не выпустил ее из руки, а развернул вверх, перехватил у запястья и начал, улыбаясь, рассматривать. Посмотреть, кстати, было на что – изящно вытянутая ладонь, длинные и тонкие пальцы будущего профессионального скрипача. Сам Ара тоже весь из себя такой изящный армянский мальчик с постоянным румянцем на щеках и длиннющими, загнутыми почти к бровям мохнатыми ресницами броского черного цвета. Сейчас он почуял недоброе, и румянец усилился.

– Да… – задумчиво покачал я головой и еще раз усмехнулся.

– Что? – занервничал Ара.

– Да анекдот вспомнил.

– Какой? – повелся он.

Я обвел взглядом притихший класс. Все повернули головы в нашу сторону, ожидая продолжения. В просвете дверного проема маячила Биссектриса – она активно мигала мне, прижав палец к губам, требуя анонсированного анекдота.

– Ну, – начал я, по-прежнему не выпуская кисть товарища из рук, – пошел как-то Ара на свидание с девушкой… – Переждал пару секунд вспыхнувшие смешки, зафиксировал взгляд на Ире Клюевой, к которой, насколько я помню, Армен был неравнодушен. – Ира его и спрашивает… – Тут я скорчил умильную физиономию, похлопал ресницами и, жеманно растягивая слова, выдал: – «Ара, у тебя такая изящная кисть, такие тонкие, длинные пальцы. Ты, наверное, скрипач?»

По классу прошелся короткий ржач, но все быстро замолкли, ожидая продолжения. Ара расслабился, мечтательно заулыбавшись. А зря.

– «Нэт, – я начал пародировать кавказский говор, хотя Армен говорит по-русски исключительно чисто, – я лабарант, прабыркы мою». – И, растопырив пятерню, сделал жест «вперед-назад», демонстрируя, для чего именно хорошо подходят тонкие и длинные пальцы Ары.

Отпустив наконец многострадальную кисть, я сел на место. Через пару секунд класс взорвался восторженным хохотом. Сема Резник, привычно балансировавший на двух ножках стула, потерял равновесие и с выражением полного изумления на лице грохнулся на пол. Веселье, начавшее было затихать, пошло на второй круг.

Биссектриса просочилась к доске и имитировала протирание чистой поверхности влажной тряпкой, спина ее тряслась от с трудом сдерживаемого смеха.

– Привет! – протянул я руку Валдису и поморщился от боли в кисти. Совсем забыл его милую привычку выжимать при рукопожатии шестьдесят килограммов. Здоровый бык, истинный ариец, будущий профессор математики в Йельском университете. Впрочем, может быть, не в этот раз.

– Доброе утро! – Биссектриса повернулась к нам лицом, глаза ее весело блестели.

– Доброе утро! – нестройным хором откликнулся класс, в котором то тут, то там продолжали вспыхивать смешки и перешептывания.

Биссектриса внимательно обвела всех взглядом, прислушалась к гуляющему по комнате шуму и решительно прихлопнула классным журналом по столу. Тут же наступила тишина. Чуть наклонив голову к плечу, учительница пару секунд вслушивалась в тишину и потом одобрительно кивнула головой, признавая дегустацию удавшейся.

В сознании у меня приятной высокой нотой лопнуло драже с лимонно-мятным запахом, и я вспомнил происхождение ее прозвища.

В начале года она как-то встала у доски, подняла к потолку слегка выгнутый указательный палец и, обведя класс шальным, каким-то ведьмовским косоватым взглядом, по секрету громким театральным шепотом поведала:

– Биссектриса – это такая крыса, которая бегает по углам и делит угол пополам.

Кличка прилипла намертво. Впрочем, похоже, ей это даже нравится.

Я мотнул головой, отгоняя воспоминание, и углубился в решение задач.

На второй переменке я смог чуть расслабиться. Никто не кричал: «Ату его, ату!», не задавал неудобных вопросов и не косился с подозрением. Первый этап инфильтрации проходит успешно. На геометрии отстрелялся нормально и теперь ожидал заслуженной «пятерки». На биологии я вообще расслабился, для меня это уровень детского сада. А сейчас и вовсе лафа будет – физра, от которой у меня освобождение. Радостно посвистывая, я направился в зал.

– Добрый день, – поприветствовал физручку, которая проворно закрывала окна после проветривания.

– Ты что без формы? – встретила меня вопросом Тамара Борисовна. – А-а-а… – понимающе протянула, заметив мой синячище.

Я молча извлек из портфеля справку и протянул ей.

– Куда-то влетел или подрался?

– Влетел. Поскользнулся, упал… – заученно повторил я.

– Садись на лавку, – махнула она рукой.

Я послушно уселся на длинную низкую скамью и опять воткнулся в темы по инглишу.

Первыми в зал ворвались ребята и сразу затеяли нечто похожее на регби, которое, похоже, искренне считали баскетболом. Ближе к звонку начали впархивать девчата. С интересом изучил фигурки: трансформация в девушек началась у всех, вызывая стыдливую сутулость в попытках скрыть происходящие изменения.

Зря стесняются, конечно. Вон пусть берут пример с Наташки Кузенковой. Наша первая красавица вплыла в зал, гордо распрямив спину, и, как крейсер среди каботажных лоханок противника, принялась расстреливать суетливо задергавшихся мальчишек залпами своих стервозных карих глаз. Попавшие под артобстрел ребята вздрагивали и отдергивали взгляд, срочно начиная интересоваться всяко-разно важными вопросами – разволокненным концом каната, шнурками на кедах, баскетбольным кольцом…

Вот очередь дошла и до меня: приняв – видимо, на чистом инстинкте – максимально выигрышную при осмотре проекцию, Кузя взмахнула ресницами и влепила очередной залп из своих башенных орудий. Несмотря на всю готовность и жизненный опыт, меня слегка контузило – зачастило сердце, покраснели щеки, захотелось отвести взгляд.

«Сильна, чертовка!» – Я постарался непринужденно откинуться на стену и насмешливо усмехнулся в ответ.

«Осечка», – недоумением отразилось у нее в глазах. На мгновение изумленно замерев, Кузя парой легких шагов сократила дистанцию, чуть склонила голову, прицельно улыбнулась и саданула в меня взглядом с прямой наводки.

Я нагловато облизал ее взором с ног до головы.

Подойдя вплотную, она наклонилась, упершись ладонями в колени, и с веселым удивлением пристально осмотрела меня.