вводу в действие производственных мощностей в ряде важных отраслей, что, кстати, проморгало ЦСУ СССР, заданий по механизации ручного труда и, как прямое следствие этого процесса, к последующему замедлению темпов роста производительности труда. Кстати, об этой опасности еще в 1960-х годах прямо предупреждал известный советский экономист А. И. Ноткин[1276], но его, как всегда, никто не услышал.

В то же время сокращать военные расходы, на страже которых зорко стояли Д. Ф. Устинов и Ко, также не собирались, и в результате, по оценкам самого Госплана, к концу IX-й пятилетки «страна начала жить не по средствам, шло неуклонное нарастание зависимости от импорта многих товаров, в том числе и стратегических»[1277]. Однако Л. И. Брежнев буквально через три дня после получения этой записки из Госплана в начале апреля 1975 года на заседании Политбюро ЦК «в сильно возбужденном состоянии обвинил самого Н. К. Байбакова в «сгущении красок» и назвал девятую пятилетку "нашей лучшей пятилеткой"». При этом А. Н. Косыгин не стал выступать в защиту Госплана и дипломатично промолчал. Между тем, как верно заметил тот же Г. И. Ханин, в мемуарах самого Н. К. Байбакова содержание этой записки так и осталось тайной за семью печатями. Сам же он предположил, что вряд ли в ней шла речь об уже возникшем, правда небольшом, дефиците госбюджета или даже о сокращении золотовалютных резервов страны. Возможно, кто-то из госплановских работников, хорошо знавших реальное состояние экономики, бил в набат из-за явно назревавшего сокращения производственного потенциала страны и старения производственных фондов. И именно этот факт вызвал столь болезненную реакцию самого Л. И. Брежнева.

Между тем, как свидетельствуют ряд мемуаристов, те же А. Е. Бовин и М. С. Горбачев, для Л. И. Брежнева главными приоритетами всегда были «хлеб и оборона»[1278]. Поэтому даже в условиях начавшейся «разрядки» в период президентства Р. Никсона вопросы укрепления Вооруженных сил и развития военно-промышленного комплекса всегда оставались священной коровой для генсека и его команды. Правда, вопрос о том, насколько «сильной была зацикленность советского руководства на военных расходах», до сих пор остается открытым. Большинство авторов известных политических взглядов (Д. А. Волкогонов, Н. Я. Петраков, И. В. Быстрова, Г. Е. Рябов[1279]) уверяют, что советский ВПК пожирал то ли 52% ВНП, то ли 70% всех государственных расходов госбюджета и именно гонка вооружений стала главной причиной краха советской экономики. Однако все эти цифры, как справедливо указал профессор А. В. Островский, вряд ли можно оценивать всерьез по причине их полной абсурдности[1280]. На наш взгляд, наиболее реальные цифры военных расходов, а также динамика их роста в денежном выражении в % от ВНП, то есть валового национального продукта, и расходной части бюджета страны содержатся в работах выдающегося деятеля советского ВПК, зампреда, а затем и председателя Госплана СССР Ю. Д. Маслюкова и одного из самых крупных специалистов по военной экономике профессора Р. А. Белоусова, и выглядят они так[1281]:

Эти цифры, с одной стороны, зримо говорят о том, что действительно наблюдался заметный рост военных расходов, вызванный в том числе и навязанной нам гонкой вооружений со стороны США. Но, с другой стороны, отчетливо видно, что, во-первых, эти расходы росли вместе с общим ростом ВНП и, во-вторых, они почти не выходили за установленные рамки самой структуры ВНП. При этом тот же Р. А. Белоусов прямо пишет: «можно с уверенностью утверждать, что военные расходы США на протяжении трех ключевых послевоенных десятилетий в разы превышали затраты Советского Союза на укрепление своей обороноспособности». Более того, «самое удивительное состояло в том, что, расходуя меньше материальных и финансовых ресурсов, советский военно-промышленный комплекс, используя программно-целевое планирование и другие преимущества советской системы, сумел значительно улучшить свои показатели в крайне напряженном соревновании с США». Поэтому утверждения профессора Г. И. Ханина, «что в планах Х-й и XI-й пятилеток, в условиях уже начавшегося экономического кризиса, предусматривался рост военных расходов в 2 раза больший, чем рост национального дохода»[1282], увы, не соответствуют действительности.

Кроме того, по данным того же Ю. Д. Маслюкова, «доля необоронной продукции в оборонном комплексе страны имела постоянную тенденцию к росту» и к концу 1989 года составила «51% от общего объема производства». Тогда оборонным комплексом было произведено 100% всех радиоприемников (11,3 млн. шт.), телевизоров (10,6 млн. шт.) и швейных машин (2,5 млн. шт.), 98% всех магнитофонов (6,0 млн. шт.), 97% холодильников и морозильников (6,7 млн. шт.), 78% всех электропылесосов (4,1 млн. шт.), 68% всех стиральных машин (4,5 млн. шт.) и 45% велосипедов (2,6 млн. шт.)».

В 1970-1980-х годах советский военно-промышленный комплекс не только сохранил свои преимущества в производстве танков, боевых машин пехоты, зенитных ракетных систем и ракет малой дальности, но и существенно улучшил боевые и тактико-технические характеристики всей авиационной техники, самоходных артиллерийских установок, минометов, зенитных ракет средней дальности и противотанковых ракет. Наконец, был сделан настоящий прорыв в области ядерного арсенала страны, что отчетливо видно из нижеследующей таблицы[1283]:

Причем впервые по запасам ядерного оружия СССР превзошел США еще в 1978 году, что было более чем достаточно для нанесения убедительного ответного удара по главному противнику и его военным союзникам в Европе. При этом ведущие советские КБ продолжали напряженную работу по повышению его мощности, надежности и снижению веса. Параллельно с этим очень успешно шли масштабные работы по созданию принципиально новых межконтинентальных баллистических ракет 3-го и 4-го поколений, в создании которых самую выдающуюся роль сыграли КБ (НПО и НИИ) С. П. Королева (Р-9А), В. П. Мишина (РТ-2П), М. К. Янгеля (Р-36, Р-36П), В. Ф. Уткина (Р-36М, МР-УР100), В. Н. Челомея (УР-100, УР-100К, УР-100Н), А. Д. Надирадзе (Темп-2с, Пионер) и др. Тогда же началась разработка и запуск в серийное производство боевых самолетов 3-го и 4-го поколений, прежде всего в двух КБ: А. И. Микояна — А. В. Минаева — Р. А. Белякова, где были созданы многоцелевые фронтовые истребители МиГ-23, МиГ-25 и МиГ-27, а также П. О. Сухого — Е. А. Иванова — М. П. Симонова, в котором были созданы фронтовой бомбардировщик Су-24, бронированный штурмовик Су-25 и сверхзвуковой тяжелый истребитель Су-27[1284].

Между тем, как считают ряд историков и экономистов, столкнувшись с невыполнением плана ІХ-й пятилетки, летом 1975 года Политбюро ЦК дало указание Госплану СССР составить план Х-й пятилетки, исходя из реального состояния советской экономики. Поэтому теперь пришлось отказаться от новых попыток придать