арабских лидеров в Хайфе к быстрой капитуляции. Против такой жесткой политики выступали некоторые еврейские лидеры, утверждавшие, что будущее города должно быть совместным делом евреев и арабов. Еврейская делегация отправилась в арабские кварталы Хайфы, призывая людей не уезжать, а британская военная разведка отметила, что "евреи прилагали большие усилия, чтобы предотвратить массовую эвакуацию, но их пропаганда, похоже, имела очень незначительный эффект".7 По мере распространения новостей об эвакуации другие арабы начали покидать районы, на которые наступала Хагана: прежде всего Яффу, а также города внутренней Галилеи. В одном из отчетов Хаганы говорилось о "психозе бегства", который усугублялся сообщениями о выселении из деревень в глубине страны.8

Если в начале двадцатого века еврейские поселенцы руководствовались сионистскими идеалами, то большинство поздних поселенцев руководствовались поиском убежища до, во время и после нацистских преследований евреев. Британские ограничения на иммиграцию с 1938 года были обусловлены неустанным противодействием арабских лидеров и делали убежище труднодоступным. Яростная враждебность арабов к еврейскому государству не ограничивалась одной Палестиной и имела любопытный эффект, который привел к увеличению численности населения Израиля, поскольку с 1948 года набирал обороты новый исход евреев из арабских земель. В течение дюжины лет еврейские общины Средиземноморья были в значительной степени сосредоточены в Израиле. В Северной Африке создание Израиля привело к антиеврейским беспорядкам, что вызвало постоянный отток сотен тысяч евреев из Марокко, Алжира, Туниса и Ливии, хотя более состоятельные и вестернизированные семьи часто избегали Ближнего Востока ради Франции или Италии. Таким образом, существовал как поток евреев с юга на север, так и с запада на восток. К 1967 году единственным крупным центром еврейского населения в Средиземноморье, помимо Израиля, стала южная Франция, образовавшаяся в результате миграции из Северной Африки. В остальном, 1 900 лет средиземноморской диаспоры внезапно обернулись вспять.

Именно сейчас Великобритания, Франция и Италия начали терять контроль над своими владениями в восточном и южном Средиземноморье. Ливанцы уже начали выступать за независимость от Франции в 1943 году (не самый лучший момент), но в 1946 году была принята любопытная конституция, гарантирующая права как христиан, так и мусульман; вместе с независимостью пришел экономический бум, поскольку Бейрут с его вестернизированным укладом стал главным портом и банковским центром в арабском Леванте. В Египте разрыв с прошлым принял другую форму: в 1952 году группа офицеров арабской армии захватила власть, а король Фарук отправился в изгнание, что стало первым этапом распада смешанного общества Александрии, которым слишком пышно управляла его династия. Волнения во французском и испанском Марокко, Алжире и Тунисе оказывали дополнительное давление на колониальные державы. Прямой британский контроль сужался до линии от Гибралтара через Мальту к Кипру и Суэцкому каналу. Это имело меньшее значение, чем могло бы иметь в годы войны; Индия получила независимость через два года после окончания войны, и, даже с учетом удержания Малайи, Сингапура и Гонконга, военно-политическое значение Суэца снижалось. Все это означало, что надежды Черчилля на восстановление британского господства над Средиземноморьем теряли актуальность при одном условии: если Советский Союз все-таки не найдет себе союзников в Средиземноморье. К 1956 году он именно это и сделал.

 

II

 

Революция, свергнувшая короля Фарука, вызвала новые опасения. Новый египетский лидер Гамаль Абдель Насер начал представлять себя в арабском мире как фигуру, которая восстановит самоуважение арабских наций (это сопровождалось стандартным настаиванием на том, что все они в конечном итоге являются единой панарабской нацией). Несмотря на то что в 1954 году Насер поощрял закулисный диалог с Израилем, ни одна из сторон не доверяла другой, и нерешительные попытки сближения переросли во враждебность.9 Британия и Франция согласились вывести войска из зоны канала в 1954 году, и их не должна была сильно удивить речь Насера в Александрии в июле 1956 года, в которой он объявил о национализации канала; возможно, больше всего их обеспокоил тот резкий тон, в котором он осуждал колониальные державы. Британский премьер-министр Энтони Иден решил, что перед ним "Гитлер на Ниле". За этими страхами скрывались другие, глобальные опасения: когда Соединенные Штаты отказались от поддержки строительства Асуанской плотины, которая должна была принести Египту процветание, Насер обратился к Советскому Союзу. Опасность того, что он может предложить своему новому союзнику военно-морскую базу в Средиземноморье, нельзя было игнорировать.

Британцы и французы полагали, что египтяне не справятся с управлением каналом, а израильтяне все больше стремились показать, что египетские обстрелы поселений в Негеве и набеги на Израиль арабских федаинов из оккупированной египтянами Газы должны быть остановлены силой. В октябре 1956 года Насер построил свою армию в Газе и начал язвительные словесные нападки на Израиль, угрожая стереть его с лица земли - тем самым еще больше подняв свой престиж в арабском мире.10 На тайной встрече под Парижем в октябре 1956 года премьер-министр Израиля Давид Бен Гурион призвал Францию и Великобританию объединить усилия против Египта, изложив несколько фантастических идей о рестабилизации Ближнего Востока с дружественным христианским Ливаном, полуавтономным Западным берегом под защитой Израиля и британским господством в Иордании и Ираке. Британский министр иностранных дел Селвин Ллойд считал, что все это слишком амбициозно, и по-прежнему верил, что "челюсть-челюсть" лучше, чем война-война, если только Насер прислушается. С другой стороны, если война все-таки будет, то, настаивал он, ее целями должны быть "завоевание зоны канала и уничтожение Насера". Если Израиль нападет на Египет, французы и британцы вмешаются, чтобы защитить канал и дать им возможность вновь занять утраченное, но открыто встать на сторону Израиля не было никакой возможности.11

Так была подготовлена сцена для великого фиаско, которое возвестило миру о конце британской и французской власти в Средиземноморье. Израиль напал на Египет, быстро захватив Газу и Синай; британские и французские войска высадились в зоне канала, якобы для защиты канала и разделения воюющих сторон; но неодобрение президента Эйзенхауэра привело к досрочному завершению кампании, и Израилю пришлось уйти с Синая, добившись лишь обещания свободного доступа по Красному морю до Эйлата (но не через Суэцкий канал) и молчаливого согласия на прекращение рейдов федаинов, поощряемых Египтом. Насер выглядел сильнее, чем когда-либо, в то время как Иден продержался на посту премьер-министра всего несколько месяцев. Европейские опасения по поводу эксплуатации канала оказались беспочвенными, но кризис потряс старого хозяина Средиземноморья до глубины души.12 В последующие одиннадцать лет советское влияние в Египте значительно возросло, как и в Сирии, которая на короткое время была объединена с Египтом в "Объединенную Арабскую Республику". СССР снабжал Насера "советниками", а египетские ругательства в адрес Израиля становились все более безвкусными, включая множество