— «Лексус», — вдруг неожиданно для всех сказал Пустяк, так и не покидавший своего поста у окна.

Клодетта не выдохнула языка пламени, хотя, бесспорно, была полна огня.

— Насколько легко выдвигать бессодержательные, поверхностные доводы, не пройдя даже курса логики в колледже. Если Ариман поджигает дома и стреляет в людей, то, значит, он маньяк, психопат, и Дерек прав, преследуя всюду, где ему это удается. Если то, что ты говоришь, правда, то смелость заключается в том, чтобы атаковать маньяка.

Решившись стать своим собственным лучшим другом, Лэмптон добавил:

— Я всегда ощущал в его работах человеконенавистническое мировосприятие. Я всегда подозревал, что выступать против него рискованно, но, если необходимо, каждый готов пойти на риск.

— О да, — согласилась Марти. — Давайте сейчас же позвоним в Пентагон и попросим их подготовить для вас Медаль Почета[61]. За доблесть, проявленную на поле академического сражения, храбрость в обращении с клавиатурой компьютера и решительное использование выдуманных имен и несуществующих адресов электронной почты.

— Я не хочу больше видеть вас в своем доме, — заявила Клодетта, перейдя на официальный тон.

— «Лексус» въехал на дорожку, — сообщил Пустяк.

— Ну и что из того, что на дорожке появился какой-то затраханный «Лексус»? — возмутилась Клодетта, не отводя взгляда от Марти. — У каждого местного идиота есть «Лексус» или «Мерседес».

— Останавливается, — гнул свое Пустяк

Марти и Дасти подошли к нему и тоже посмотрели в окно.

Водительская дверь «Лексуса» открылась, и из автомобиля вышел высокий, красивый, темноволосый человек. Эрик Джэггер.

— О боже! — с усилием выговорила Марти.

Через Сьюзен Ариман дотянулся до Марти. И, прослушав или не прослушав курс, Дасти был в состоянии вычислить, сколько в данном случае будет дважды два.

Эрик наклонился к автомобилю, чтобы вынуть что-то, лежавшее на сиденье.

Через Сьюзен Ариман дотянулся и до Эрика, запрограммировал его и приказал расстаться с женой. Таким образом Сьюзен осталась одна, стала более уязвимой и доступной для психиатра в любое время, когда тому взбредет в голову овладеть ею. А теперь Ариман потребовал от Эрика чего-то новенького и несколько более серьезного, чем бегство от жены.

— Ножовка, — сказал Пустяк.

— Пила для вскрытия, — поправил Дасти.

— С черепными полотнами, — добавила Марти.

— Оружие, — указал Пустяк.

И тут появился Эрик.

Смерть теперь приобрела современный стиль: ушли в прошлое черные катафалки, запряженные черными лошадьми, сменившись серебристым «Лексусом». Ушли в прошлое черные одеяния с мелодраматическими капюшонами, их заменили черные же слаксы, свитер от Джейн Барнс и кожаные шнурованные мокасины.

Кевларовые бронежилеты остались в пикапе, а пикап стоял в гараже, и поэтому Скит и Пустяк на сей раз были так же беззащитны, как и все остальные, а убийца наверняка не забудет выстрелить в голову.

— Оружие? — переспросил Лэмптон в ответ на вопрос Марти. — Вы имеете в виду — у нас?

— Нет, ну, конечно, нет, не смешите людей, — возмутилась Клодетта, как будто стремилась даже сейчас найти повод для очередного спора. — У нас нет оружия.

— Тогда жаль, что у вас нет по-настоящему смертельной идеи, — сказала Марти.

Дасти схватил Лэмптона за руку.

— С крыши есть вторая лестница. Вы можете выбраться на нее через комнату Младшего или хозяйскую спальню.

— Но почему… — начал было человек-норка. Он взволнованно моргал и подергивал носом, как будто пытался уловить запах, который объяснил бы точную природу опасности.

— Быстро! — прикрикнул Дасти. — Идите, все идите. На крышу подъезда, на газон, на пляж, и спрячьтесь в каком-нибудь из соседних домов.

Младший первым со спринтерской скоростью рванулся в дверь кабинета. Наверно, он еще не был подготовлен к тому, чтобы погрузиться в нечто большее, нежели абстрактная идея смерти.

Дасти последовал за ним. Он выдернул из-за стола Лэмптона кресло на колесиках и бегом покатил его перед собой к лестнице, тогда как все остальные кинулись в обратном направлении.

Нет, не все. Остался Скит, добрый, но бесполезный.

— Что мне делать?

— Черт возьми, Малыш, немедленно убирайся!

— Помоги мне, — раздался голос Марти.

Она тоже не сбежала. Она стояла перед буфетом шести футов длиной, возможно, изготовленным самим Шератоном[62], находившимся в широком коридоре прямо напротив лестницы. Одним движением руки она скинула с полки вазу и множество серебряных подсвечников, которые с приятным звоном посыпались на пол. Очевидно, она поняла, для какой цели Дасти предназначил кресло, но решила, что им потребуются и боеприпасы более крупного калибра.

Отставив кресло в сторону, они втроем оттащили буфет от стены и поставили вверх ногами перед лестницей.

— Теперь заставь его уйти, — попросил Дасти. Его голос был хриплым от страха; сейчас было даже хуже, чем в Санта-Фе, после того как их автомобиль после нескольких неторопливых переворотов замер вверх колесами. Тогда по крайней мере его несколько успокаивало то, что он отчетливо слышал шаги спускавшихся по склону убийц и знал, что у Марти в сумочке лежит «кольт». Ну а теперь у него не было ничего, кроме этого проклятого буфета.

Марти схватила Скита за руку и поволокла прочь. Он попытался сопротивляться, но женщина оказалась сильнее.

Внизу прогремела автоматная очередь, посыпалось стекло входной двери, послышался треск искалеченного дерева, пули с чмоканьем впились в стену вестибюля.

Дасти бросился на пол позади уныло торчавшего вниз головой буфета и посмотрел вдоль единственного марша лестницы.

Советник по инвестициям ворвался в разбитую пулями дверь. Глядя на то, как он штурмовал дом, можно было подумать, что этот выпускник Гарварда, специалист по управлению бизнесом проходил практические занятия на курсах командос. Он положил пилу для вскрытия трупов на стол в вестибюле, стиснул автомат обеими руками и медленно повернулся на сто восемьдесят градусов, поливая пулями комнаты первого этажа, расположенные с трех сторон от него.

Оружие было снабжено магазином повышенной емкости, вероятно, не меньше, чем на тридцать три патрона, но все же количество боеприпасов в нем было ограничено. Поэтому в конце описываемой дуги автомат защелкал впустую.