ответ всего секунду. Пять часов он как убитый проспал в объятиях Розы, организм его отдохнул, и ум остротой не уступал толедскому клинку.

– Бесспорно, – ответил он, и лицо его с торжеством просияло.

75

Они сидели вдвоем на закате, когда солнце клонилось к горизонту, отбрасывая на облака кровавые отблески. Сидели в эбеновой роще на накидке из обезьяньей шкуры, на самом верху долины, складками уходящей вниз, к реке Руфиджи. Ни один не говорил ни слова. Роза склонилась к шитью – она пришивала потайной карман к лежащей у нее на коленях грязной кожаной накидке. В этом кармане будет спрятана сигарная коробка. А Себастьян любовался своей женой. Она туго затянула последний стежок, закрепила узелком и наклонилась еще ниже, чтобы откусить нитку.

– Ну вот! – сказала она и заглянула ему в глаза. – Закончила.

– Спасибо, – поблагодарил Себастьян.

Они еще немного посидели, помолчали, потом Роза коснулась его плеча. Мышцы под черной испачканной кожей были теплы и упруги, как резина.

– Пошли, – сказала она, притянула его голову к себе, и они прижались друг к другу щеками.

Так и сидели, обнявшись, пока не померкло небо. Наступили африканские сумерки, тени в роще становились все гуще, где-то внизу жалобно заскулил шакал.

– Ну что, готовы? – раздался знакомый голос.

Рядом с ними выросла темная плотная фигура Флинна, а с ним и маленькая фигурка Мохаммеда.

– Да, – отозвался Себастьян, глядя на него снизу вверх.

– Поцелуй меня, – прошептала Роза, – и возвращайся живой и здоровый.

Себастьян осторожно освободился из ее объятий. Встал над ней и надел на голое тело накидку. Между лопаток тяжело свисала сигарная коробка.

– Жди меня, – сказал он и пошел прочь.

Флинн Патрик О’Флинн беспокойно ворочался под одеялом. Его мучила изжога, ему было холодно. Земля под ним давно остыла, растеряла все тепло, которое успела накопить за день. Ночь была темна, землю скудно освещал лишь тоненький серебристый серпик убывающего месяца.

Он не спал и слушал, как тихонько посапывает спящая рядом с ним Роза. Этот звук раздражал его, у него не было лишь предлога, чтобы разбудить ее и заставить поговорить с ним. Тогда он полез в рюкзачок, который служил ему подушкой, и нащупал пальцами холодное, гладкое стекло бутылки.

Где-то внизу тихо гугукнула ночная птица. Флинн извлек бутылку и быстро сел. Приложил два пальца к губам и повторил птичий крик.

Через несколько минут из темноты выплыла маленькая черная тень – это был Мохаммед, он подошел к Флинну и присел перед ним на корточки.

– Я вижу тебя, Фини, – приветствовал он хозяина.

– Я тебя тоже вижу, Мохаммед, – откликнулся тот. – Все прошло хорошо?

– Все прошло хорошо.

– Манали попал в лагерь германца?

– Сейчас он спит рядом с моим двоюродным братом, а на рассвете они снова поплывут вниз по Руфиджи к большой лодке германца.

– Молодец, – пробормотал Флинн. – Ты хорошо справился.

Мохаммед тихонько кашлянул, давая понять, что ему есть еще кое-что сказать.

– В чем дело? – спросил Флинн.

– Когда я убедился, что Манали в безопасности и под присмотром моего двоюродного брата, я пошел по долине обратно и… – Тут он нерешительно помолчал. – Может быть, не пристало говорить о таких делах в то время, как наш господин Манали один и без оружия идет в лагерь германца.

– Говори.

– Когда я бесшумно шагал обратно, я пришел к тому месту, где долина спускается вниз к маленькой речушке под названием Абати. Ты знаешь это место?

– Да, это примерно в миле отсюда вниз по склону.

– Именно это место, – кивнул Мохаммед. – И там в темноте я увидел что-то такое, что движется. Словно гора взяла и пошла.

По спине Флинна пробежал холодок, мучительно перехватило дыхание.

– Ну? – выдохнул он.

– У этой горы был рот, а изо рта росли клыки, которые при ходьбе доставали до земли.

– Взрыхляющий Землю, – прошептал Флинн, и рука его легла на лежащее рядом с его ложем заряженное ружье.

– Да, это был он, – снова кивнул Мохаммед. – Он направляется к Руфиджи и на ходу потихоньку кормится. Но голос ружья достигнет ушей германца.

– Я не стану стрелять, – прошептал Флинн. – Я просто хочу на него поглядеть. Хочу еще разок увидеть его.

Лежащая на ружье рука его задрожала как в лихорадке.

76

Поднялось солнце и расселось на холмах бассейна реки Руфиджи, гладкое и огненно-красное, как расплавленное золото. Его теплые лучи согрели туман на болотах и плавнях дельты, граничащих с рекой Абати, и струи его, как дымок гаснущего костра, потянулись вверх.

Под кронами хинного дерева воздух был еще прохладен и бережно хранил воспоминания о минувшей ночи, но солнечные лучи золотыми копьями пробились сквозь ветки, неся с собой дневное тепло.

От реки поднялись три старых самца антилопы канна, они были крупней домашних быков, окрасом голубовато-бурые, с едва заметными светлыми полосами поперек округлых, как бочонок, туловищ, шли они гуськом, раскачивая тяжелыми подгрудками, на их головах гордо возвышались крепкие, острые рога, а на лбах четко выделялись пучки темных волос. Животные добрались до рощи хинного дерева, и ведущий самец настороженно остановился. Несколько долгих секунд они стояли, не шевелясь и пристально вглядываясь в редкий частокол стволов, где под пологом переплетенных зеленых веток еще стоял сумрак.

Ведущий тихонько втянул ноздрями воздух и свернул в сторону от пропадающей в роще звериной тропы. Легко ступая, что казалось удивительным для таких крупных животных, антилопы обогнули рощу, потопали дальше вверх по склону и растворились в зарослях колючего кустарника.

– Он здесь, – прошептал Мохаммед. – Антилопы увидели его и ушли.

– Да, – согласился Флинн. – В таких местах днем он любит устраивать отдых.

Он уселся поудобней в развилке дерева м’банга, на безопасной высоте десяти футов, и стал всматриваться в густую рощу в трехстах ярдах, за открытым, заросшим травой лугом. Держащие бинокль руки Флинна от выпитого джина и волнения дрожали, его бросило в жар, по щеке покатилась первая капля пота, щекоча, словно по коже ползло насекомое. Он раздраженно вытер ее.

– Мудрый человек оставил бы его в покое и ушел бы подальше, пока не поздно, как сделали эти антилопы, – подал свое мнение Мохаммед.

Он стоял, прижавшись к стволу дерева и прижимая к груди винтовку Флинна. Флинн ничего не сказал в ответ. Он смотрел в бинокль, медленно проводя им по роще.

– Наверное, спрятался в чаще, отсюда не видно.

Флинн перекинул ногу и сполз по стволу к Мохаммеду. Взял у него винтовку, проверил заряд.

– Оставь ты его в покое, Фини, – тихонько уговаривал его Мохаммед. – От этого все равно толку не будет. Мы не сможем утащить его бивни.

– Оставайся здесь, –