от мелких веточек толстую горизонтальную ветку над их головами. Сержант закинул ему конец веревки, аскари поймал его со второй попытки и перекинул через ветку. А конец спустил до земли.

На конце уже имелась удавка – то есть для забавы все было готово.

– Накинь на него петлю, – приказал Флейшер.

Сержант подошел к лежащему Флинну. Из небольшого деревца они успели соорудить нечто среднее между рамой и шинами. С двух сторон лежащего Флинна от щиколоток до подмышек уложили на длинные жерди, тонкими полосами древесной коры крепко примотали их к телу, так что он стал смахивать на египетскую мумию, свободными у него оставались только шея и голова.

Сержант наклонился над ним, и Флинн умолк, злобно наблюдая за его движениями. И когда он стал надевать петлю ему на голову, Флинн, как бросающаяся в атаку гадюка, вдруг выбросил вперед голову и вцепился зубами ему в запястье. Сержант завопил, попытался руку отдернуть, но Флинн крепко стиснул зубы, при этом, как собака, дергая и крутя головой, и у того ничего не вышло.

– Вот придурок! – прорычал Флейшер.

Он подошел к Флинну, поднял ногу, поставил подошву на нижнюю часть его тела и всем своим весом приналег на ногу. Флинн застыл, ахнул от боли и отпустил руку сержанта.

– Понял, как это делается? А теперь вот так. – Флейшер нагнулся, всей пятерней схватил Флинна за волосы, резким рывком нагнул его голову вперед. – Давай веревку, быстро.

Аскари накинул петлю на голову Флинна, затянул на шее удавку, чтобы она плотно легла у него за ушами.

– Отлично, – сказал Флейшер и сделал шаг назад. – Четверых на веревку, – приказал он. – Да смотрите помягче, помягче. Не дергайте. Просто держите и медленно отходите в сторону. Я не хочу ломать ему шею.

Роза молча наблюдала за приготовлениями к казни, ее истерика сменилась холодным ужасом, и она снова обрела голос.

– Прошу вас, – прошептала она. – Это же мой отец. Прошу вас, не надо. Не надо, прошу вас, не надо.

– Замолчи, девочка! – прорычал Флинн. – Не унижайся перед этим жирным мешком дерьма, не позорь меня.

Он повернул голову, перевел глаза на четверых аскари, державших конец веревки.

– Тащите! – крикнул Флинн. – Ну вы, черные сукины дети! Тащите! И будьте вы прокляты! Встретимся в аду, я там подговорю дьявола, и он вас всех кастрирует и вымажет свиным салом.

– Ну что, слышали, что велел вам Фини, – улыбнулся своим солдатам Флейшер. – Тяните!

Они потопали задом, один за другим, шурша сухими листьями под ногами и натягивая веревку.

Конструкция с Флинном медленно поднялась одним концом вверх, встала вертикально, потом оторвалась от земли.

Роза отвернулась и крепко зажмурилась, но руки у нее были связаны, и ушей она заткнуть не могла, поэтому до последнего звука слышала, как умирал Флинн Патрик О’Флинн.

Наконец наступила тишина, Розу охватила дрожь. По всему телу пошли сильные судороги.

– Ну вот и все, – сказал Герман Флейшер. – С этим делом покончили. Берите женщину. Если поторопимся, к полднику сможем вернуться в лагерь.

Они ушли, а нехитрая конструкция с привязанным к ней телом осталась висеть на ветке хинного дерева. Она слегка покачивалась и вращалась на веревке. Рядом лежала туша слона. На верхние ветки дерева, скользя по воздуху, опустился и, хлопая крыльями, неуклюже уселся стервятник. Он сидел, сгорбившись, подозрительно скосив глаз, потом вдруг пронзительно крикнул и снова шумно взлетел, увидев приближающегося человека.

В рощу, прихрамывая, вошел маленький старичок. Он остановился возле туши поверженного слона и посмотрел на человека, которого называл хозяином и своим другом.

– Ступай с миром, Фини, – сказал Мохаммед.

78

Проход представлял собой узенький коридор с низким потолком и выкрашенными светло-серой краской переборками, блестевшими в резком свете круглых, забранных в металлические сетки электрических лампочек, закрепленных под потолком на равном расстоянии друг от друга.

В конце коридора возле железной водонепроницаемой двери, ведущей в помещение склада боеприпасов для переднего орудия, стоял часовой. Одет он был лишь в тоненькую тельняшку и белые фланелевые штаны, но талия была перепоясана ремнем, на котором висел штык-нож в ножнах, а на плече винтовка системы Маузера.

Со своего места часовой мог видеть загрузочное отделение склада, одновременно удерживая под наблюдением весь коридор.

Коридор был заполнен двумя живыми цепочками туземцев из племени вакамба, по одной из которых из рук в руки передавались гильзы с бездымным порохом, а по другой снаряды девятидюймового калибра.

Африканцы работали со стоическим безразличием рабочего скота на лицах, молча поворачивались, хватали страшные цилиндрические снаряды, прижимали к груди эти штуки из стали и взрывчатого вещества весом сто двадцать фунтов и передавали их стоящему следующим в цепочке собрату.

Заряды с бездымным порохом, каждый завернут в толстую бумагу, были не столь тяжелы и двигались по цепочке быстрее. Передавая груз, каждый приседал и покачивался, поэтому казалось, что обе шеренги исполняют какой-то сложный, замысловатый танец.

От массы постоянно двигающихся людей в воздухе стоял запах разгоряченных тел, наполняя собой коридор и сводя на нет все старания вентиляторов.

По груди и спине Себастьяна под кожаной накидкой стекал пот, а в складках накидки при каждом движении дергался довольно тяжелый предмет, когда он поворачивался, чтобы получить от соседа очередной пакет с порохом и передать его дальше.

Себастьян стоял как раз возле двери загрузочного отделения, и, передавая заряд дальше, он все время заглядывал внутрь помещения, где работала еще одна группа людей, – они раскладывали пакеты по полкам стеллажей, стоящих вдоль переборок, и закатывали снаряды в специальные стойки. Здесь тоже стоял вооруженный охранник.

Работа кипела с самого раннего утра с получасовым перерывом в полдень, когда немецкие караульные несколько ослабили бдительность. Предвкушая приближающиеся минуты отдыха, они не находили себе места. Один из них, толстяк среднего возраста, в течение дня время от времени нарушал однообразие работы тем, что неожиданно и очень громко пускал газы. И с каждым новым залпом хлопал ближайшего африканца по спине и радостно кричал:

– А попробуй вот этого! – Или: – Держи нос бодрей, не пахнет!

Но в конце концов и он выдохся. Сгорбившись, этот шутник прошел через загрузочное отделение, прислонился к дверному косяку и обратился к своему коллеге в коридоре:

– Жарко тут, как в аду, и воняет, как в зоопарке. От этих дикарей дико смердит.

– Что поделаешь, служба.

– Скорей бы уж все закончилось.

– Там у вас хоть вентиляторы работают, прохладней.

– Боже, как бы хотелось хоть на пару минут присесть.

– Не советую, лейтенант Кайлер повсюду рыщет.

Этот разговор произошел всего в нескольких футах от Себастьяна. Чужую речь он теперь понимал куда лучше,