— На твоем месте я бы не рассчитывал.

Кори в бешенстве ударил ладонью по кнопке «Перезагрузка». Старенький компьютер взвизгнул, лицо Элджи сменилось бегущими по экрану строчками букв. Они непонятные, но нравятся Кори гораздо больше, чем все, что он сегодня видел по этому монитору. Лорд-канцлеру Аккалабата хотелось, чтобы перезагрузка длилась вечно.

* * *

— Ваше Величество, — Кори низко наклоняет голову, будто он не перед коммуникатором, а в парадном зале.

— Лорд-канцлер, — ответный кивок, чуть заметное движение подбородка вниз. Как и подобает королю Дилайны.

Лорд Тон не во дворце. Он сидит нога на ногу на обломке какой-то искрящейся белой породы перед входом в жерло огромной пещеры. «Подземелья Бенигма», — догадывается Кори. Властелин Дилайны покачивает рукой, голубые переливы вспыхивают на предплечье:

— Значит, они требуют браслеты, лорд-канцлер… Зная, что я не могу достать их корабли на вашей орбите. На своей я бы уже не оставил от них атомной пыли. Именно поэтому они хотят, чтобы вы выступили как передаточная инстанция. Ко мне они близко не подойдут после нашей последней встречи.

— Что вы решили?

— Я взвешиваю.

— Уничтожение Аккалабата или пять штук блестящих браслетиков?

— Нет, лорд Дар-Эсиль. Уничтожение Аккалабата или Конфедерация, раздавленная ситийской военной машиной.

— Разве вы члены Конфедерации? Или мы? Какое нам до них дело? Пусть хоть на атомарную пыль рассыплются!

Его величество властелин Дилайны морщится.

— Нет. Не хочу.

— Ваше Величество, я уверен, что, даже если ситийцы получат браслеты, потом Вы изыщете возможность…

— Простите, лорд-канцлер. Мой ответ «нет». Это не значит, что я не пытаюсь помочь вам другими способами. Я сниму с орбиты верийские крейсеры, которые защищают нас, и направлю их к Аккалабату. Это уравновесит силы.

Тон, Его Величество властелин Дилайны

Разноцветные круги перед глазами уступили место расплывчатым очертаниям письменного стола, окна с задернутыми шторами, пышно цветущей леглезии в высоком глиняном горшке. Властелин Дилайны потряс головой: «Интересно, насколько меня вырубило? Да еще так всерьез. Надеюсь, что катастрофа носила локальный характер и не вышла за пределы этой ком…»

Он осекся, потому что из простенка между окнами прямо на письменный стол вывалился мокрый и растерзанный демонический конформ. Находящийся при этом в крайнем раздражении. Разбрасывая бумаги когтями, конформ по-собачьи стряхнул с себя брызги и глину, полюбовался на проступившие на светлых обоях подтеки и обратил свой взор на лорда Тона, который наблюдал за производимыми единственной дочерью разрушениями в его кабинете с видом смиренным и стоическим.

— Ты что творишь, папа? — провизжала Маро, плюхнулась со стола на пол и бешено закружила по комнате.

— Что я творю? — поинтересовался лорд Тон.

— Ты меня чуть не угробил! Зачем тебе эта буря? За каким, я спрашиваю, чертом на спокойно купающихся людей должны набрасываться волны с Останкинскую башню высотой и длиной с Великую Китайскую стену? Почему, если погода может быть все время хорошей, ей не быть хорошей все время? Я тебя спрашиваю!

Лорд Тон меланхолично вынул из воздуха полотенце и протянул дочери.

— Во-первых, ты не людь. Во-вторых, на предмет «спокойно купающейся» я бы тоже поспорил. И рыбы в заливе меня бы поддержали. Если они напишут мне жалобу, имей в виду: я ее удовлетворю. В-третьих, при чем здесь Останкинская башня? А в-четвертых… Маро, у нас большие проблемы. Точнее, не у нас, а на твоем любимом Аккалабате.

Маро, уже успевшая принять человеческий облик и энергично растиравшая себя полотенцем, начала было протестовать, но ее рассуждения на тему «Я и не была никогда на этом дурацком Аккалабате, а их лорд-канцлер вообще…» замерли в воздухе в тот момент, когда лорд Тон включил висящий под потолком монитор. Конфедеративный телеканал транслировал нон-стопом новости, и эти новости Маро не понравились.

— Хочешь 3D? — властелин Дилайны махнул пультом в сторону экрана, на котором медленно, угрожающе поводя антеннами, разворачивался ситийский военный крейсер.

— Не хочу, — упавшим голосом сказала Маро. — А причем здесь твоя буря?

— Ситийцы наседают на Аккалабат и угрожают стереть его с лица земли, если Империя не договорится с нами: на кону несколько штук блестящих браслетиков, украшающих наши с тобой руки, дочь моя.

— Ну и? — Маро угрожающе сощурилась.

— Ну и, не имея ничего серьезного в виду, я попытался пару браслетов снять. Когда очнулся, понял, что больше никогда этого делать не буду.

— Да уж, не надо, пожалуйста.

Маро, навернув полотенце на мокрые волосы, приступила к раскопкам в своем бездонном шкафу, который находился в другом конце королевского замка и в состоянии полнейшего бардака, по мнению лорда Тона. Сосредоточенно прикусив губу, она пыталась выудить из вибрирующего перед ней воздуха что-то подходящее из одежды. Тон сказал укоризненно:

— Мароша, ты бы в шкафу разобралась, что ли? Не очень приятно смотреть на молодую девушку, у которой руки имеются только до локтя.

Маро с силой дернула и извлекла пару джинсов и помятую кофточку. Надела прямо на голое тело. Спросила, не глядя на отца:

— Ты им поможешь?

— Чем, скажи на милость?

— Ну, тебе же ничего не стоит раздолбать ситийцев к чертовой матери, так, что они дорогу забудут в наш сектор.

Тон задумчиво посмотрел на Маро. Все-таки девушке пора становиться принцессой не только по званию. Интересно, где-нибудь во Вселенной этому учат?

— Как ты думаешь, они об этом знают? Ситийцы — о том, что я их могу… как нечего делать, — пояснил он.

— Знают, наверное, — не очень уверенно ответила Маро.

— Еще как. Поэтому сюда они не сунутся. Повисли у твоего лорд-канцлера над головой и общаются с ним с позиции силы.

— Он не мой лорд-канцлер! — вскинулась Маро.

— Да? Что ты тогда разволновалась?

— Папа, но это же Аккалабат! Они же наши ближайшие родственники! Они помогли тебе вернуться на трон. Ты же сам говорил, что лорд Сид…

— Хватит! — рявкнул Тон. Разбитое стекло звякнуло в раме. Только что раскрывшийся белый цветок слетел с верхушки леглезии в горшок с землей. Тон подобрал его, размял пальцами. Комнату наполнил пряный, одуряющий запах.

— А если ты будешь плакать, — добавил властелин Дилайны, пытаясь оттереть о кромку стола липкий сок леглезии, въевшийся в кожу, — то я вообще — слышишь? — вообще ни-че-го не стану предпринимать. Все, ушел звонить твоей матери, — сообщил он и растворился в полумраке, оставив после себя тусклое свечение. Маро жалобно всхлипывала на диване.