В начале 1960-х обслуживание дома в «Лонгвью» превратилось для адмирала и миссис Нимиц в обузу. Особенно для Кэтрин — с ее артритом было тяжело подниматься по лестнице. Решение проблемы было найдено летом 1963 г., когда полномочия командующего Западным побережьем были переданы командиру 12-го округа ВМС. Это служебное перемещение оставило резиденцию № 1 на острове Йерба Буэна без владельца, поэтому флот предложил это помещение Нимицам, которые с удовольствием переселились туда. В доме были все удобства: лифт, чтобы не подниматься по лестнице, стюарды, которые приглядывали за всем. В дом к Нимицам по-прежнему приходило большое количество народа. Адмирал периодически бывал в своем офисе в федеральном здании и отвечал на огромное количество почты. Он давно уже обходился без адъютанта, хотя по статусу адмирала флота их ему было положено трое.

В октябре 1963 г., посещая свой офис, адмирал упал и разбил правую коленную чашечку. После операции и нескольких недель в больнице он смог снова ходить, но заработал боль в правом бедре и спине.

«Спускаясь к завтраку, он выглядит неплохо и даже идет играть с Гиги, — рассказывала Кэтрин: — Однако когда он идет обратно, становится несколько мрачным. Эта та самая старческая боль, которой не можешь помочь… Настолько глубокая, что не можешь до нее добраться. Я обычно в таких случаях предлагала ему потереть спину или положить что-нибудь на нее, но он отказывался и говорил: «Дорогая, это там, где ты не достанешь, ты ничего не можешь сделать».

Адмиралу поставили диагноз: остеоартрит позвоночника. Эту болезнь он, возможно, получил в результате травмы еще будучи лейтенантом, и усугубил после недавнего падения. У него пострадал спинной мозг.

Осенью 1965 года Честер так страдал от боли, что решил поговорить с доктором Гэйлом Кларком, выдающимся нейрохирургом. Когда Нимиц вернулся в резиденцию № 1, он сказал Кэтрин: «Я поеду завтра в больницу, где доктор Кларк протестирует меня. Он спросил, поедешь ли ты».

Кэтрин ждала результатов анализов, и когда они были получены, оказалось, что для освобождения спинного мозга от давления нужна тяжелая и сложная операция. Доктор также добавил, что если бы он делал эту операцию молодому офицеру, он не разрешил бы ему приступать к обязанностям где-то на протяжении трех месяцев. Кларк считал, что адмирал Нимиц слишком стар для этой операции, но Честер настоял на ней, даже если операция не принесет облегчения.

Кларк назначил операцию на следующий день, на 10 ноября, в День корпуса морской пехоты. Она была крайне сложная и продолжалась несколько часов. Надо было буквально срезать кость вокруг спинного мозга. Когда Нимиц открыл глаза, он узнал доктора Кларка и усмехнулся: «Знаете, доктор, сегодня я должен был резать торт по случаю Дня корпуса морской пехоты. Но получилось, что вместо этого вы резали меня».

Операция прошла успешно, однако Нимиц заработал пневмонию. Доктора погасили ее антибиотиками; в конце ноября боль в спине исчезла, и адмирал смог совершать прогулки с двумя тростями. Потом у него начались проблемы с сердцем. Когда его сын приехал из Коннектикута к родителям, он сказал Кэтрин: «Мама забери его домой, он все равно долго не протянет, забери его домой».

Тогда Катрин настояла, чтобы доктора разрешили ему покинуть больницу. 11 декабря Честер вернулся в резиденцию № 1 на «скорой помощи» и устроился в маленькой солнечной комнате наверху. Оттуда он мог смотреть на залив и наблюдать за движением машин по мосту.

Для того чтобы ухаживать за Честером, Катрин наняла одного штатного работника, Б.Л. Эстебаля, филиппинца, который собирался работать в больнице. Катрин восхищалась: «У него был прекрасный характер. Он был очень предан адмиралу. Эстебаль мог каким-то образом заставить его хоть что-то съесть, ни у кого больше это не получалось. Эстебаль в таких случаях говорил: «Адмирал, съешьте еще одну ложечку. А теперь еще одну». Он готовил ему ванну до завтрака, чтоб Честер потом мог лечь в постель. Он проводил там почти все время».

Посетителям разрешалось видеть адмирала всего несколько минут, очень редко и не более двух человек. Флот направил астронавта коммодора Скотта Карпентера посетить его. Они с Нимицем вели увлекательную беседу о чудесах космических путешествий. На Рождество Эдуард В. Бриверс, бывший сосед Нимицев, пришел повидать адмирала.

«Не больше двух в одно время, — с грустью подумал Честер и сказал: — «Я знаю Бриверсов как семью и хочу увидеть их всех». Когда, они пришли он сидел в кресле в халате и банных тапочках, с полотенцем на коленях — «очень ухоженный».

В новогодний праздник 1966 г. Джек Рэдмен зашел с женой и увидел, как адмирал смотрит футбол по телевидению. Рэдмен рассказывал: «Он выглядел довольно тощим и слабым, но был очень рад увидеть нас. В руке у него был стакан хереса. Много говорить ему было тяжело, но я помню как он сказал: «Джек, можешь выпить что-нибудь покрепче, если хочешь».

В январе адмирала Нимица вновь отправили в больницу, но ему явно там не нравилось, а доктора мало чем могли помочь, поэтому вскоре он вернулся домой. Затем он погрузился в кому и лишь периодически приходил в сознание. Тогда Кэйт приехала с восточного побережья вместе с сыном Диком.

«Вот что я тебе скажу, — обратилась к ней миссис Нимиц. — Если ты хочешь увидеть отца — это прекрасно, но я думаю, ты будешь счастливее, если не сделаешь этого».

Кэйт была только рада запомнить своего отца таким, каким она видела его в последний раз, когда он был полностью здоров.

В воскресенье, 20 января, Катрин, сидела около своего мужа, так как служащего, дежурившего в тот день у адмирала она не знала. Где-то в пять часов, Катрин увидела, как он покрывает Адмирала одеялами.

«Ты так укрываешь его», — удивилась она.

«Да, — ответил служащий, — он весь дрожит».

«Он не дрожит, а умирает… Быстрее, позови доктора!» Молодой человек убежал.,

Оставшись наедине с Честером, Кэтрин, положила руку ему на плечо, и он перестал дрожать тогда она посмотрела на мужа в последний раз и поцеловала его. Когда доктор пришел, он уже был мертв.

Нэнси, которая недавно посещала родителей, немедленно вернулась в Беркли. Мэри приехала из монастыря, а Честер-младший прилетел с западного побережья и помог в организации похорон. Правда, приготавливать там было немного, так как его отец все продумал.

Адмирал Нимиц знал, что он имеет право на государственные похороны на Арлингтонском кладбище, но ему не хотелось этого. Он предпочел простую церемонию, а в качестве места погребения выбрал свободную полосу на Национальном кладбище «Золотые Ворота» в Сан-Бруно, в нескольких милях к югу от Сан-Франциско. Он выбрал это место вместе с ветеранами Флота и войны на Тихом океане адмиралами Рэймондом Спрюэнсом, Келли Тернером и Чарлзом Локвудом. Он знал, что все они и их жены будут похоронены здесь, и у каждого из них будет такой же надгробный камень, как у остальных. На всех остальных надгробных камнях был либо христианский крест, либо еврейская звезда. Нимиц, же хотел, чтобы на его надгробном камне были высечены лишь пять звезд адмирала Флота. Конечно, это не религиозный символ, но зато показывает, чего добился в жизни.